Кристин Коннелли - Исцеление от эмоциональных травм – путь к сотрудничеству, партнерству и гармонии

Часто одни и те же расстройства проявляются сразу у нескольких членов семьи, поэтому несложно предположить, что дело здесь в наследственности. Например, у детей, чьи родители страдали депрессией, риск ее развития в шесть раз выше среднего, и почти у трети из них наблюдаются эмоциональные расстройства. Однако как показывают многие исследования, одной лишь генетической предрасположенности для развития психического отклонения недостаточно – необходимо воздействие среды [461]. Например, о степени предрасположенности женщины к депрессии вернее всего можно судить по характеру ее отношений с матерью в детстве. Лишенность ребенка эмоциональной поддержки, скорее всего, приведет к неспособности управлять отрицательными эмоциями в зрелости [462]. И если даже в действии генов сомневаться не приходится, оно может оказаться эпигенетическим выражением внутриутробных или младенческих переживаний.

Жизнь человека полна потенциально травмоопасных событий. Какой будет наша реакция на каждое из них – зависит лишь от нашей собственной эмоциональной, психологической и физической выносливости. Если нам достались здоровые гены, любящие родители, если мы росли в мирном и гармоничном обществе – в зрелости, скорее всего, нам удастся пройти сквозь все жизненные невзгоды, сохранив собственную личность относительно невредимой. Но если нам не повезло, и в генах заложены предрасположенности к расстройствам, которые не заставляют себя ждать и проявляются под влиянием дурного обращения в семье, напряженной обстановки в обществе или просто несчастных случаев в младенчестве и детстве? В этом случае даже в не самых сложных ситуациях мы оказываемся беззащитными перед травмами, способными расстроить наши отношения с обществом, пошатнуть здоровье и душевное равновесие.

В наши дни внимание науки и общественности сконцентрировано на поиске генетических причин человеческих и социальных недугов. Взаимосвязи генов с болезнями, расстройствами психики и поведения обнаруживаются одна за другой. Однако довольно редко в том или ином расстройстве повинен некий конкретный ген: каждое движение в организме – это результат совместной работы множества генов, а сбои происходят чаще из-за особенностей экспрессии генов, нежели из-за их мутаций. Как показывают исследования в области эпигенетики, наследственная предрасположенность к чему-либо проявляется только под действием соответствующих внешних условий. Иначе говоря, генетический потенциал – это лишь материя, а форму ей придает все, что с нами происходит, от момента зачатия и до последнего вздоха. Стоит отметить, что в последнее (по историческим меркам) время естественный отбор генетического материала в обществе идет в том направлении, при котором приоритет получает самый агрессивный и склонный к соперничеству человек – если не самый жестокий и кровожадный.

По данным статистики, насилие и психические расстройства просочились во все сферы жизни нашей цивилизации и теперь угрожают полностью затопить ее подобно приливной волне. Мы же почему-то смотрим сквозь пальцы на происходящее, предпочитая делать вид, что агрессия и насилие – наши врожденные черты, и виним в них эволюцию. Бесспорно, гены влияют на наше поведение, но не меньше, а то и больше на него воздействует наш жизненный опыт. Поэтому на самом деле мы – не заводные куклы на пружинном механизме наследственности, мы сами творцы своих судеб. И принимаясь за творение, на беду себе слишком часто игнорируем собственные травмы – корень многих зол.

Многие зверства и трагедии нашего мира совершаются из-за коллективных травм, которые таким способом превращаются в наследственные. Вторая мировая война вспыхнула как реакция Германии на боль поражения в Первую мировую, и до сих пор немцам все еще сложно примириться со своей историей [463]. Ведь и холокост – травма всего еврейского народа, отзывающаяся в жестокой и непримиримой войне Израиля с палестинцами – это тоже часть их истории. По всему миру память о прошлом раздувает тлеющие искорки вражды в пожары этнических чисток, как в Боснии, и геноцида, как в Руанде. Ответом на угнетение, эксплуатацию и насилие всегда были и остаются этнические, расовые, межрелигиозные, кастовые и классовые конфликты. С международного уровня можно спуститься на бытовой, но и здесь корни вражды между семьями и бандами, как правило, ведут в прошлое – к тому моменту, когда один причинил зло другому.