Шри Ауробиндо - Шри Ауробиндо. Жизнь Божественная – I

Предположим, Сатчитананда и есть Бог, сознательное Существо, первопричина бытия. Тогда как может Бог, сотворивший этот мир, подвергать страданию свои собственные творения и допускать боль и зло? Как может Бог, будучи Всеблагим, сотворить боль и зло? Если допустить, что боль есть ниспосланное нам свыше испытание, это не будет разрешением моральной стороны проблемы; мы придем лишь к идее об аморальном Боге или о Боге вне морали вообще, предстающем этаким инженером космоса, великолепно знающим свое дело, ловким, искушенным психологом, Богом Силы, законам которого мы вынуждены подчиняться и чье расположение можно так или иначе завоевать, но не к идее о Боге Добра и Любви, которому можно поклоняться с ответной любовью и благоговением. Ибо тот, кто изобрел пытку как средство испытания духа, будет повинен в преднамеренной жестокости или в отсутствии моральной отзывчивости, и если его и можно назвать существом нравственным, то он в любом случае будет стоять ниже уровня высших моральных устоев и инстинктов своих собственных созданий. И если, чтобы уклониться от настоящего решения этой моральной проблемы, мы признаем боль и страдание как неотвратимый результат и естеcтвенное наказание за содеянное зло – хотя такое объяснение не согласуется даже c самым непосредственным жизненным опытом, если только не принять теорию Кармы и перерождения, согласно которой душа страдает за совершенные в прошлых жизнях грехи, – то нам все же не удастся уйти от решения вопроса, составляющего самую сущность этической проблемы: кто, почему и когда создал зло, влекущее за собой наказание болью и страданием? А поскольку в действительности зло в нравственном отношении есть форма умственного расстройства или неведения, то что или кто ответственен за существование этого закона или неизбежной зависимости, карающей расстройство человеческой психики или поступок, совершенный по незнанию, страшными ответными ударами, расплатой и наказанием, порой такими невыносимыми, такими чудовищными? Непреклонный закон Кармы несовместим с высшей Божественной моралью и нравственностью персонифицированного Бога, поэтому Будда отрицал всякое существование свободного и всесильного личного Бога и утверждал, что личность есть преходящий продукт неведения, подвластный закону Кармы.

На самом деле все эти острые противоречия возникают только в том случае, когда мы признаем существование сверхкосмического личного Бога; не Всемогущего, Всеблагого и Вселюбящего Всевышнего, создавшего для сотворенных Им существ добро и зло, страдание и боль во вселенной, которая есть Он сам, но Бога, возвышающегося над мирозданием, управляющего им и творящего в нем Свою волю с помощью непреложного и независимого от Него самого закона. Никакой теорией сверхкосмического, высшей и совершенной нравственности Бога невозможно объяснить сотворение и существование зла и страдания, а если и возможно, то разве что прибегнув к сомнительной уловке, отвергающей, но не решающей стоящую перед нами проблему, или же используя – открыто или неявно – аргументацию манихейства, которая практически приходит к отрицанию Божества, стремясь обосновать и оправдать Его пути и деяния. Но такой Бог не имеет ничего общего с Сатчитанандой Веданты, это единое бытие, исключающее всякую двойственность; все сущее есть Он и только Он. Тогда если зло и страдание существуют, то не кто иной, как Он сам, претерпевает зло и страдание в твари, в которой Он сам и воплотился. При таком подходе проблема приобретает совсем иной характер. Вопрос теперь заключается не в том, как Бог создал для своего творения страдание и зло, к которым Он сам не восприимчив, но каким образом Бытие-Сознание-Блаженство допустило в себе существование того, что не является блаженством и представляет собой его явное отрицание.

Наше рассмотрение упраздняет половину поставленной моральной проблемы, то есть той ее части, которая формулируется в виде, не позволяющем найти приемлемого ответа. Одно дело – моя жестокость по отношению к другим, когда я к боли совершенно нечувствителен или, возможно, в некотором роде даже разделяю страдания других тем, например, что впоследствии раскаиваюсь в своей жестокости, испытывая сочувствие к своей жертве; и совсем другое – когда я, как единственное и единое существо-бытие во вселенной, по своей воле подвергаю себя страданию. Таким образом, возможна и другая формулировка нравственной проблемы: каким образом Сатчитананда, или Всеблагой и Вселюбящий, будучи не механическим инструментом, но свободным и сознательным существом, способным отвергнуть страдание и зло, может, несмотря ни на что, допускать в себе и зло, и страдание? Здесь следует признать, что и такая постановка вопроса является ложной, так как понятия, образующие суждения о частном, неправомерно употребляются по отношению ко Всеобщему. В самом деле, подобного рода идеи добра и любви, которые мы привносим в наше понимание Всеблаженного, возникают в том случае, когда их источником служит дуалистический, расчленяющий взгляд на природу вещей. Такое представление о добре и зле в основе своей есть отражение отношений между двумя существами, а мы упрямо пытаемся оперировать ими исходя из постулата о Едином, который Один является всем сущим. Сначала мы должны понять, как изначально выглядит проблема добра и зла и как можно ее решить в чистом виде исходя из единства, проявленного в многообразии. Только тогда мы сможем на правильной основе решать отдельные составляющие этой проблемы, такие как отношения между отдельными существами в свете дуалистического, двойственного подхода.