Шри Ауробиндо - Шри Ауробиндо. Жизнь Божественная – I

Именно этот бунт Духа против Материи вот уже два тысячелетия, с того момента, как буддизм нарушил равновесие старого арийского мира, с возрастающей силой властвует над умами индийцев. Но это не означает, что идея космической иллюзии исчерпывает всю индийскую ищущую мысль; есть в Индии и другие философские учения и религиозные устремления. Самими философскими школами, порой придерживающимися даже противоположных взглядов, предпринимались попытки примирить Дух и Материю. Но на всех на них все-таки лежит тень великого Отрицания и конечная цель жизни неизменно связывалась с одеяньем аскета. Преобладавшая концепция бытия основывалась на буддийской теории Кармы с вытекавшим из нее противоречием между свободой и зависимостью; рождение в мире связывает человека узами зависимости, свободу от которых можно обрести, выйдя из круговорота рождений. Поэтому мнения всех философских и религиозных направлений сходились в одном: в этом мире, где царствует борьба противоположностей, нет места царству Божию. Его следует искать в запредельных сферах: либо в вечной радости Вриндавана [18], либо в блаженстве Брахмалоки [19], в неизреченной Нирване [20]за границами всего проявленного, или там, где отдельная жизнь исчезает в бескачественном единстве не поддающегося никаким определениям Бытия. На протяжении веков многочисленные свидетельства святых, пророков и учителей, владевших умами Индии и священных для индийского народа, постоянно говорили об одних и тех же высоких и далеких истинах: единственный путь к знанию лежит через самоотречение, физическая жизнь – оплот неведения, цель жизни – выход из круговорота рождений по зову Духа и отвержение Материи.

Спустя целую эпоху после того, как в Индии сам дух аскезы утратил свою былую притягательность и общее сочувствие – и времена отшельничества уже прошли или, во всяком случае, проходят также во всем мире, – можно с легкостью объяснять былое широкое распространение аскетического движения упадком жизненной энергии древнего сообщества, утомленного давлением принятого им бремени, широким участием в общечеловеческом прогрессе, истощившего свои силы, чтобы помочь человечеству осуществить свои устремления в самых разнообразных областях деятельности, много давшего человечеству в сфере познания. Но мы уже убедились в том, что за аскетизмом стоит определенная истина бытия, высший уровень сознательной реализации наших возможностей. На практике дух аскезы является непременной составляющей человеческого совершенства, и, несмотря на его определенную узость, без него нельзя обойтись до тех пор, пока человек не освободит свой разум и витальную природу от власти животного начала, которое столь настойчиво дает себя знать в этих частях человеческого существа.

Мы же, безусловно, пытаемся найти более широкую и полную основу для синтеза Духа и Материи. Мы считаем, что идеал индийского аскета, выраженный в великой ведантистской формуле «Единый и другого нет», должен быть дополнен другой равновеликой формулой: «Все это есть Брахман». Страстная человеческая устремленность ввысь, к Божественному до сих пор не обрела должной связи и согласованности с нисхождением Божественного, извечно обращенного к Своему творению. Значение Его действия в Материи не постигнуто в той же мере, как Его истина в Духе. Реальность, которая составляет предмет поисков саньясина, исследована по всей «вертикали», но по «горизонтали» – не в той степени и полноте, как это было у древних последователей Веданты. Как бы то ни было, в нашем стремлении к всеобъемлющему синтезу Духа и Материи мы не должны умалять и преуменьшать значение и роль чисто духовного импульса. Если материализм, как мы видели, внес свой вклад в осуществление целей Божественного, то аскетизм сослужил еще большую службу Жизни. В своем окончательном устроении всеобщей гармонии мы сохраним истины, открытые материалистической наукой, и ее практические достижения, даже если отчасти или полностью исчезнут ныне существующие формы научных исследований, представления результатов и их приложений. Но с еще большей бережностью должны мы обращаться с наследием древней арийской расы (как бы ни приуменьшалось и ни умалялось его значение), чтобы должным образом сохранить все его богатство.