Шри Ауробиндо - Шри ауробиндо. Эссе о Гите – I

В метафизическом смысле, это есть замысел данных стихов Гиты, но в их основании лежит не интеллектуальное умозрение, а духовный опыт; они являются синтезом, поскольку возникают глобально из определенных истин духовного сознания. Когда мы пытаемся вступить в сознательные связи с неким наивысшим или универсальным Существом, которое потаенно или явно существует в мире, мы приходим к весьма различным переживаниям и тот или иной вариант описания этого опыта превращается в фундаментальную идею существования той или иной интеллектуальной концепции. Для начала, мы обладаем грубым опытом некоего Божества, которое совершенно отлично и превосходит нас самих, совершенно отлично и превосходит вселенную, в которой мы живем; этот опыт не меняется до тех пор, пока мы живем лишь в наших феноменальных «я» и видим вокруг себя лишь феноменальный лик мира. Ибо высочайшая истина Всевышнего супракосмична, и все, что составляет феноменальное, кажется отличным от беспредельности самосознательного духа, кажется образом малой истины, если не иллюзией. Останавливаясь только на этом различии, мы рассматриваем Божество как если бы оно было внекосмичным. Таковым оно является только в том смысле, что, будучи супракосмичным, не ограничено космосом и его созданиями, что не означает, будто все это находится вне его существа – вне единого Вечного и Реального нет ничего. Мы духовно осознаем эту первую истину Божества, соприкоснувшись с опытом того, что мы живем, двигаемся и имеем наше существо только в нем одном, и, как бы мы ни отличались от него, наше существование зависит от него, да и вселенная есть всего лишь феномен и движение в Духе.

Но опять мы соприкасаемся с более отдаленным и трансцендентным опытом того, что наше самосуществование едино с его самосуществованием. Мы воспринимаем единое «Я» всего сущего, у нас есть осознание и видение этого: мы не можем долее ни говорить, ни думать, будто мы совершенно отличны от него, но что существует «Я» и существует феномен самосущного; все едино в «Я», но все различно в феноменальном. При исключительной интенсивности союза с «Я» мы можем даже прийти к переживанию феноменального как чего-то призрачного и нереального. Но все-таки при удвоенной интенсивности у нас может быть удвоенное переживание наивысшего самосущностного единения с ним, но, помимо этого, и нас самих, живущих с ним, соединенных с ним множеством связей в постоянной форме, которая на самом деле есть производное его существа. Вселенная, и наше существование во вселенной, становится для нас постоянной и реальной формой самоосознающего существования Божества. В этой малой истине у нас существуют отношения различия между нами и ним и всеми этими другими живыми или неживыми силами Вечного и отношения взаимодействия с его космическим «Я» в природе вселенной. Эти связи отличаются от супракосмической истины, они являются производными творениями определенной силы сознания духа, и, поскольку они отличны и поскольку они творения, утонченные искатели супракосмического Абсолюта приписывают им относительную или полную нереальность. И все же они – из него, они представляют собой существующие формы, вышедшие из его существа, а не фикции, взявшиеся ниоткуда. Ибо Дух видит везде всегда себя и фигуры себя, а не то, что целиком от него отличается. И не можем мы утверждать, будто в супракосмическом нет совсем ничего, соотносящегося с этими связями. Мы не можем сказать, что они представляют собой производные сознания, возникшие из того источника, в котором, однако, нет ничего их поддерживающего или объясняющего, ничего, представляющего собой вечную реальность и небесный принцип этих форм его существа.

Если же мы найдем другой путь для настойчивого поиска различий между «Я» и формами «Я», мы можем начать рассматривать «Я» как содержащее и имманентное, можем согласиться с истиной вездесущего духа, но в то же время воспринимать облики его присутствия как нечто иное, чем он, как образы не только преходящие, но и нереальные. У нас есть опыт Духа, Божественного Существа, неизменяемого и вечно содержащего в своем видении изменчивости вселенной; у нас есть одновременный или совпадающий во времени опыт Божества, имманентного в нас и во всем сущем. Однако вселенная может быть для нас лишь эмпирической формой его и нашего сознания или лишь образом, символом существования, посредством которого мы должны строить наши значимые связи с ним и идти к постепенному осознанию его. С другой же стороны, мы получаем откровенный духовный опыт, в котором мы должны видеть как само Божество все сущее, не только тот Дух, который неизменно обитает во вселенной и всех ее бесчисленных созданиях, но все эти внутренние и внешние становления. Тогда все для нас есть божественная Реальность, проявляющая себя в нас и в космосе. Если это единственный опыт, то он приводит нас к пантеистическому тождеству: Единый, кто есть все, но пантеистическое видение – это видение частичное. Эта развернутая вселенная не есть весь Дух, существует Вечный куда более великий, которым только и возможно ее существование. Космос не представляет собой Божество во всей его абсолютной реальности, он всего только одно его самовыражение, истинное, но малое движение его существа. Все варианты духовного опыта, какими бы разными или противоречивыми ни казались они на первый взгляд, согласуются между собой, если мы перестаем настаивать на единственности какого-то из них и раскрываем глаза на простую истину: божественная Реальность есть нечто большее, нежели универсальное существование, вместе с тем все универсально и все частности представляют собой не что иное, как это Божество, – можно сказать, свидетельствуют о нем, но не целиком ни в части, ни в сумме своей, хотя сущее не могло бы свидетельствовать о нем, будь все оно чем-то иным, а не условием и содержанием божественного существования. Реально Оно, но они есть его выраженные реальности [39].