Рудольф Штейнер - Перевоплощение и карма их значение для культуры современности

Может показаться — но прошу не понять меня ложно, — будто мы проповедуем черствость, нелюбовь. Внешний мир с легкостью может упрекать сейчас антропософов: вы стремитесь к тому, чтобы совершенствовать ваши души, развиваться в душевном отношении! Вы же становитесь эгоистами! Тут нужно признать, что в этом стремлении человека к полноценности его может поджидать множество нелепых вещей, множество изъянов и ошибок. Совсем не всегда нужно симпатизировать тому, что очень часто проявляется у антропософов под видом принципа развития. За этим стремлением нередко стоит слишком много непозволительного эгоизма.

С другой же стороны, нужно подчеркнуть, что мы живем в такое время, в такую культурную эпоху, когда люди бывают невероятно расточительны в готовности жертвовать собой. Хотя повсеместно присутствует и черствость, но все же налицо и невероятная расточительность в отношении любви и готовности к самопожертвованию. Не следует понимать это неверно, но нужно уяснить, что любовь, если она лишена мудрого руководства жизни, мудрого понимания соответствующих обстоятельств, может быть весьма неуместной и приносить людям больше вреда, чем пользы.

Мы живем в эпоху, когда великому множеству людей необходимо, чтобы в душу снова проникало нечто такое, что может вести душу вперед, нечто такое, что дает антропософия, которая делает их души богаче и содержательнее. Ради следующей инкарнации, да уже и для деятельности между смертью и новым рождением человечество должно стремиться к делам, которые основываются не просто на старом достоянии, а к новым делам. Надо рассматривать эти вещи чрезвычайно серьезно и в истинном их значении, ибо должно быть понято как факт, что антропософия наделена миссией некоего культурного зерна, которое должно прорасти и взойти в будущем. Но то, как это происходит в жизни, мы сможем понять лучше всего, если иметь в виду такие кармические взаимосвязи, как вера и разум, любовь и чувство собственного достоинства. Человек, который в духе нашего современного развития придерживается убеждения, что, пройдя сквозь врата смерти, он сразу сделается частью внеземной вечности, пребывая где-то вне этого мира, — такой человек никогда не сможет по достоинству оценить прогресс души, ибо скажет себе: если и существует прогресс, ты все же не сможешь вполне принять участие в формировании его как такового, ведь ты здесь только мимоходом, лишь на краткий миг в этом мире и должен только готовить себя для иного мира.

Между тем дело обстоит так, что мы обретаем наибольшую жизненную мудрость благодаря тому, что нам не удалось. Мы учимся на наших неудачах и становимся всего мудрее благодаря им. А теперь спросите себя всерьез, часто ли случается так, что у вас бывает возможность повторить то, что у вас один раз не вышло, еще раз в точно такой же ситуации? Такое бывает редко. А разве не была бы жизнь чем-то совершенно бессмысленным, если бы премудрость, которую мы можем усваивать благодаря своим ошибкам, пропадала для этого земного человечества? Только если мы можем вновь вернуться, если мы можем вновь применить в совершенно новой жизни то, что мы усвоили как жизненный опыт в жизнях предыдущих, только в этом случае жизнь имеет смысл. Поэтому бессмысленно вообще стремиться к совершенству души для этого земного бытия, если оно рассматривается как единственное, а также и для той внеземной вечности.

И тем более бессмысленно такое стремление для тех, кто полагает, что всякое бытие прекращается после прохождения сквозь врата смерти. Какие силы, какая энергия, какая жизненная уверенность появились бы у людей, если бы они знали, что сила, которая, как кажется, пропадает, на самом деле может реализоваться в новой жизни! Культура нашего времени такова, какова она есть, потому, что для этой культуры чрезвычайно мало собрано из инкарнаций, прежде пройденных человеком. Поистине души обеднели в череде инкарнаций. Как же получилось, что обеднели души?

Оглянемся на давние времена, предшествующие мистерии Голгофы. Тогда еще существовало древнее ясновидение, тогда еще были магические волевые силы. Так оставалось еще и во времена раннего христианства. Но то, что нисходит из высших миров в эти последние времена старого ясновидения, было уже только злым, демоническим. В евангелиях мы повсюду видим в окружении Христа Иисуса демонические натуры. То, что в древние времена было в человеческих душах исконной взаимосвязью с божественно-духовными силами и существами, было утрачено душами. Тогда среди людей явился Христос. Люди, живущие в наше время, прожили с той поры — в зависимости от своей кармы — две, три или четыре ин-карнации. Христианство и должно было оказывать такое влияние, какое оно оказывало до наших дней, ибо в человечестве были слабые, опустошенные души. Христианство не могло развить своей внутренней силы, потому что слабые души присутствовали в развитии человечества. В какой мере это имело место, можно понять, если бросить взгляд на другую волну человеческой культуры, ту волну, которая привела развитие человечества на Востоке к буддизму. Буддизм обладает убеждением в существовании перевоплощения и кармы, но при этом трактует ход развития человечества так, как будто задача его только в том, чтобы как можно скорее увести человека из жизни. В этой поднявшейся на Востоке волне уже не было стремления к бытию. И мы видим, как все, что должно вдохновлять и направлять людей на выполнение ими своей земной миссии, отступило у представителей той культуры, которая является носительницей буддизма. И если бы буддизм нашел особое распространение на Западе, это было бы свидетельством того, что много есть весьма слабых и нежизнеспособных душ, ведь именно они и приняли бы буддизм. Везде, где буддизм проявится на Западе в какой бы то ни было форме, это будет свидетельством того, что души эти хотят как можно скорее уйти от своей земной миссии, что они не могут ужиться с нею.