Мигене Гонсалес-Уипплер - Жизнь после? Научные доказательства бессмертия души

Я жил вместе с родителями в убогой хибаре из двух крошечных комнат. Первая комната служила кухней, столовой и гостиной, а задняя использовалась в качестве спальни. Утоптанная земля служила полом. Моя бедная мать готовила незатейливую еду из тех подачек, которые отец получал за любую случайную работу у соседнего фермера. Этот человек принадлежал к касте шудр, которая лишь на одну ступень выше нашей и также являлась объектом презрения со стороны представителей высших каст, однако даже он получал удовольствие, оскорбляя и унижая моего отца при малейшей возможности. Он давал моему отцу самую грязную работу, например, очистку выгребных ям или сточных труб. Оплата же всей этой работы была такой мизерной, что нам едва хватало на еду.

Вскоре после того, как мне исполнился год, родилась моя сестра Аида; через год на свет появилась Нарда, а еще через два года – Дакмар. Если мы почти голодали, когда нас было трое, то рождение сестер еще больше усугубило наше положение. После рождения братьев Парсиса, Гупты и Канишки мне пришлось просить милостыню на улицах, чтобы помочь семье. Тогда мне было девять лет, но поскольку я постоянно недоедал, выглядел я гораздо моложе. Кожа обтягивала мои кости, а из одежды у меня были только лохмотья. Время от времени знатные дамы города сжаливались при виде моей немощи и бросали издалека несколько монет или немного еды, но только если я не приближался к ним. Поскольку я принадлежал к касте неприкасаемых, даже легкое прикосновение моей руки могло нанести им вред. Так считалось в Индии в то время.

Щедрость дам была непостоянной, гораздо чаще в меня кидали камни, ругались и плевались. Никто не хотел находиться рядом с парией. Почти каждый день я возвращался домой, покрытый свежими синяками и плевками. Сердце моей бедной матери изнывало от горя при взгляде на меня и мысли о том, что на следующий день я вновь должен буду выйти на улицу в надежде, что среди всех оскорблений мне удастся встретить понимание и сострадание.

Голод и тяжелый труд унесли жизнь больного туберкулезом отца, когда мне было двенадцать лет. Моя мать мужественно боролась с этой же болезнью в ужасе при мысли о том, что будет с ее младшими детьми, если она тоже умрет. Моему младшему брату еще не было двух лет.

Понимание того, что я являюсь единственной опорой семьи, обострило мою интуицию и сообразительность, и я всегда находил способ принести что-нибудь в дом. Чуть позже я научился одному ловкому трюку у одного из попрошаек моей касты. Вместе мы шли на один из многочисленных блошиных рынков нашего города и трогали еду и овощи, лежавшие на открытых прилавках. Это мгновенно делало еду несъедобной, поскольку до нее дотронулись неприкасаемые, и владельцы палаток выбрасывали ее на улицу, где мы ее подбирали. Это был хороший способ, но вскоре он приобрел такую известность, что владельцы палаток стали нанимать охранников, которые присматривали за их товаром, или держать еду внутри магазинчиков, где она была недоступна для нас. Вновь я был вынужден искать способ добывать еду, а семья продолжала страдать от голода.

Однажды, идя по городу, я обнаружил, что нахожусь довольно далеко от тех мест, где обычно просил подаяние. Я оказался вблизи царского дворца, который раньше видел только издалека. Осторожно, чтобы не попасться на глаза стражей, охранявших территорию дворца, я обогнул высокую каменную стену, примыкавшую к роскошному зданию. В восторге я глядел на прекрасные сады, видневшиеся через отверстия в ограде. Неожиданно я увидел узкую расселину в стене, служившую частью ее узора. Долго не думая, я проник в нее и оказался в саду.

Прячась в ароматных кустах жасмина, я обошел весь сад, не удаляясь далеко от стены на случай, если придется быстро спасаться бегством. Через несколько мгновений я уловил восхитительный запах еды, исходивший из одной из прилегающих построек. Не теряя бдительности, я последовал за этим запахом, приведшим меня к двери в царскую кухню. Находясь в полуобморочном состоянии от голода, я протянул руку, чтобы открыть дверь, и лицом к лицу столкнулся с огромным мужчиной внушительной комплекции с темными усами и бородой.

Эта неожиданная встреча сковала меня ужасом, и я бы так и продолжал стоять, если бы его громадная рука не схватила меня за ворот рубахи и не втолкнула внутрь строения. Когда я пришел в себя, я понял, что нахожусь в кладовой, где было столько еды, сколько я не мог себе даже вообразить. Мужчина, втолкнувший меня внутрь, сказал, что его зовут Сиддхартха и он – царский повар. Он также сказал, что дерзкая выходка могла бы стоить мне жизни, если бы царские охранники обнаружили меня. Когда я спросил его, к какой касте он принадлежит, если не боится дотронуться до парии, он ответил, что относится к третьей касте вайшей, но не придает значения делению общества на касты, поскольку он отказался от индуизма и перешел в буддизм.