Андрей Шумин - Гомункулус Зуммингера. Рецепт Парацельса

Как ни фантастично это выглядело со стороны, он все же был верен своей цели. В любом случае, все старания не остаются бессмысленными, – думал он, – если не хватит жизни, и кто-то другой продолжит путь к моей мечте, все равно, в любом случае, первопроходец станет основоположником великих открытий.

Теофраст спал, настраивал себя на победу. Крепкий сон расчищал путь от сомнений и слабости духа, возвращая способность мыслить и действовать.

Тем временем, Зуммингер – его ученик, еще сидел внизу и за очередным стаканчиком веселой и согревающей жидкости продолжал делать рекламу своему учителю. В данном случае, как он себе объяснял, алкоголь – это необходимая жертва для полноты успеха. Зум знал, что от количества пациентов Парацельса будет зависеть не только его собственная плата в ближайшие дни, но и его будущее.

Приглашение.

Следующим утром за завтраком, Теофрасту вручили приглашение на обед к князю. Читать чужие письма не хорошо, но делать нечего, приходиться держать в курсе событий читателей. Именно это обстоятельство вынуждает заглянуть, через плечо Парацельса, что же там было написано? В нем было написано примерно следующее: Филиппу Ауреолу Теофрасту Бомбасту фон Гогенгейму – «Достопочтенный доктор, буду рад видеть Вас у себя сегодня вечером в замке, чтобы поприветствовать столь известного врача и алхимика духа и тела.

Подпись – князь Альберт».

Пока Парацельс читал за столом приглашение князя, его ученик Зуммингер сиял от радости. Парацельс оторвался от письма и внимательно посмотрел на Зумма, – что улыбаешься. Твоя работа? Радуешься, что, верно, все рассчитал? – Парацельс рассмеялся, – понимаю, понимаю, не волнуйся, проценты твои.

– Нет, нет учитель, – ответил Зумм, – у меня есть предчувствие, что ожидается очень интересная работа в связи с этим приглашением.

– Раз ты так считаешь, то пусть так и будет, – ответил Парацельс, потом отложил письмо, внимательно посмотрел на своего спутника и добавил, – ты замечательный ученик, Зуммингер. Мне нравится во всем твой творческий подход, твоя собранность и целеустремленность. Ты станешь замечательным алхимиком. Да, ты не много не такой, как я, но это меня и привлекает! Ты сможешь преуспеть там, где не суждено мне и это правильно! Ученики, это личности и имеют право совершенствоваться именно в тех областях, где сильна их собственная природа. Браво, Зуммингер, браво!

– Учитель, перехвалите, – засмущался Зумм, – или это очередное испытание? – Зумм насколько мог незаметно снова достал свою заветную коробочку и поднес ее к уху, а потом так же незаметно убрал ее снова.

– Ты проницательный человек, Зумм, – это было действительно испытанием. Вижу, ты кое-как справился, – усмехнулся учитель и продолжил завтрак, – а может, тебе помогает твой волшебный жук? – Парацельс подмигнул своему ученику. – Ладно, ладно, скажу, что не знаю твою тайну, не переживай.

Зумм сделал вид, что последние слова учителя совершенно его не тронули,– учитель, мне удалось в общих чертах выяснить проблему князя. Жук, какой жук? – Зумм удивленно посмотрел на учителя. Ему совсем не хотелось делиться своими тайнами даже с учителем. Ведь это с самого начала смахивало на явное сумасшествие даже в глазах Парацельса, поэтому Зумм всячески скрывал эту коробочку.

– В чем проблема, князя, Зумм? Или лично с ним она не связана?

– Да, учитель, проблема и в нем и не в нем, но поначалу он наверняка ее не осознает, как свою личную. Князь слишком занят, чтобы обращать взгляд внутрь себя, поэтому он способен искать неурядицы только снаружи, в окружающих его людях, но только не в себе самом.

– Князь, молод, Зумм, значит, проблема в его супруге, не так ли?

– Да, учитель именно так, – в этот момент Зумм перешел на шепот и пододвинулся

к учителю ближе. Зуммингер по опыту знал, что за такими письмами часто приглядывают, наблюдая за реакцией, и выслушивая комментарии адресатов. Это нормально для любого времени. Человеческое любопытство, желание знать все из первых источников – понятно и вряд ли это можно назвать человеческой слабостью. Да и что такое, человеческая слабость? Разве можно назвать слабостью порывы души или, простите, тела? Это как волна или ветер! Это сама жизнь, она освежает и придает еще больше сил.

Но вернемся к нашим постояльцам, – княгиня слишком чувственная женщина, – продолжал шептать Зум, – но она не в силах изменять своему мужу и от этого тяжело тоскует от недостатка внимания князя.