Она позвала Канти, свою взрослую приемную дочь. Это прелестное создание обладало чудесным голосом, и помогала Эллине справляться с периодами неважного самочувствия.
– Я здесь, Элли, – ответила она.
– Спой мне, Канти, пожалуйста, – Эллина прикоснулась к ее подбородку, подняла ее голову своими нежными руками и заглянула в ее яркие глаза, – спой мне, милая, да так, чтобы сердце мое больше не рвалось в груди, а вылетело на свободу, мне так тяжело, спой, Канти!
– Да, Элли, все, что только захотите, – ответила Канти, села рядом на балконе у ног Эллины и начала петь.
Ах, что это была за песня! Поля и леса в округе никогда не слыша шум моря, голосов диковинных птиц и горячего солнца, притихли от первых звуков ее голоса. Вся природа замирала всякий раз, когда Канти пела свои песни.
Канти пела, а Эллина сладко плакала, глядя, как из-за далекого леса выплывал золотой край огненного Солнца.
Печаль Эллины растворялась в нежных звуках голоса Канти и сквозь соленую пелену слез наблюдала, как на берегу широкой реки купаются смуглые дети, дымятся костры, возвышаются необычной формы храмы далекой страны. Она закрыла глаза и представила, как заходит в один из этих неведомых храмов. От жизненных рисунков на их стенах разгонялось сердце, щеки краснели, и хотелось принять все изгибы этих барельефов, но для полного исполнения этих захватывающих сюжетов необходим был еще кто-то. Она чувствовала, насколько ее муж был груб и нетерпелив, и именно от такого отношения последнее время с ней творилось неладное. Ей было обидно за свою проходящую молодость, в которой могло быть намного больше радости и смысла.
Царящая вокруг жестокость шестнадцатого века, должна была приучить ее еще с самого раннего детства не замечать этой вечной неудовлетворенности, но она не смогла смириться с этим, ни смотря, ни на что. С Эллиной все чаще случались приступы меланхолии, которые продолжались по нескольку дней. В эти моменты князь почему-то всегда оказывался в отъездах, и эти невероятные совпадения все больше разрушали их отношения.
Князю сложно было управляться с большим хозяйством, где-нибудь, да не успеешь. Стоит ли его в чем-то винить, если он и сам понимал, насколько тяжело быть несовершенным?
А в это время, по разбитой дороге в направлении города, катила повозка. Возничий, загорелый молодой человек с острым и цепким взглядом, не суетился и не гнал лошадей. Он думал о чем-то своем, забыв про дорогу и, наверное, вообще обо всем на свете. По всей видимости, путешественникам некуда было спешить. Два гнедых спокойно тянули лямки и по пути досматривали ночные сны. В повозке сидел мужчина. Он дремал. Чуть полное лицо, редкие волосы, округлый подбородок, роста, для тех времен, ниже среднего – все это выдавало в нем человека умственного труда. Его багаж состоял в основном из книг, тетрадей, стеклянных банок и коробок. Судя по всему, это был врач или аптекарь.
Изредка он открывал глаза, чтобы осмотреть местность, а потом снова закрывал их до следующей колдобины на дороге.
Ладно, не будем обременять читателей лишними загадками и пояснениями, это действительно был врач. Он возвращался из путешествия, где смог добыть новые субстанции для своих магических опытов. Путешествуя по восточным странам, он сумел отыскать недостающие элементы для своих рецептов. Надо сказать, что в то время, быть врачом было не просто. Их действия скорее напоминали действия мага, а все лекарства приходилось составлять самому. Это было время великих экспериментов, которые проводились в тишине затененных кабинетов, за толстыми и тяжелыми засовами. Хотя, нет, все эти таинства зарождались в умах скитающихся по земле, экспериментаторов или попросту, алхимиков! Поэтому человека в повозке сложно было назвать просто врачом. Это был почти что творец! Его голова даже во сне создавала и переваривала новые идеи. Мысли, словно разноцветные, воздушные кирпичи, складывались то в одно, то в другое причудливое здание. Он пытался создать нечто такое, чего ранее, никто еще не мог сделать. Этот человек-легенда, не зря он совершил многолетнее путешествие. Наконец-таки в его багаже было все необходимое для очередного открытия. Великий алхимик лишь ждал знака свыше и вдохновения. Но сегодня, он явно не хотел заниматься расчетами. За несколько дней беспрерывной тряски и ночей, проведенных в придорожных домах, накопилась чудовищная усталость. Он вымотался, и вдохновение окончательно покинуло его. Вдалеке он увидел шпили замка и крепость. В этом городе надо отдохнуть, иначе я не смогу завершить свой план, – подумал Парацельс и крикнул погонщику, – эй, Зумм, держи поводья на город, будем там отдыхать. Проведем несколько дней, как люди, а не как бездомные собаки.
Читать дальше