Илья Светозаров - Живое время

Следующим на сцене появился человек в зеленой одежде. Это был любитель деревьев. Он не только их любил, но и заряжался от них. С нескрываемым и каким-то похотливым удовольствием он рассказывал, как это приятно подзарядиться иногда от какого-нибудь молоденького деревца и сожалел, что в зале нет деревьев, иначе он показал бы всем насколько это просто. Я посоветовал ему воспользоваться цветком в горшке, стоявшем на подоконнике. Зеленый человек отказался, сказав, что у него самого энергии больше, чем у этого несчастного цветка. Зал засмеялся и одобрительно зашумел. Хозяйка похлопала в ладоши, призывая к тишине, сказав, что все мы идем к одной истине, только разными путями и поэтому давайте уважать чужие пути, какими бы они ни были… Я едва удержался, чтобы не добавить вслух еще одно слово, которого явно не хватало в конце ее фразы. Затем она подошла ко мне и спросила: раз я такой активный, не хочу ли я выступить. Я уже было согласился, но меня испугали "медиумы", сидящие неподалеку. У них были такие страшные глаза, что я решил не рисковать.

На сцену тем временем, тяжело взбиралась "Великая Мать Мира" с короной на голове и розой в руке… После нее выступали: Верховная Жрица Чего-то, потомственный ведун, ясновидящая в третьем колене и прочие посвященные и просветленные. Мне стало скучно. Вспомнив слова классика о том, что самое интересное происходит обычно не на сцене, а в зале, я решил повнимательнее рассмотреть присутствующих. "Медиумы", с глазами на лбу от бесконечного общения с духами, чувствовали себя крайне неуютно при дневном освещении и поэтому попросили приглушить свет в зале, а лучше – вообще его выключить. Любитель деревьев запротестовал. Его поддержали йоги и буддисты. Единственное, чего здесь не хватало для полноты картины – так это батюшки с крестом на шее, который в конце представления изгнал бы всех бесов, а затем – всех бы благословил на прощанье. Налицо была явная недоработка в сценарии. Хотя одного батюшки, наверное, не хватило бы. Нужен был целый отряд батюшек под командованием какого-нибудь архимандрита. В первый раз в жизни я пожалел, что я не психиатр. Материала хватило бы на сотню диссертаций.

Объявили перерыв. Я пошел побродить по залу и увидел, непонятно каким ветром занесенного сюда, представителя дианетики. Я узнал его по бейджику, галстуку и традиционно растерянному виду. Я подошел к нему и, вспомнив почему-то "великого" Ошо, "как эзотер эзотера" запросто спросил у него: "Кто ты, Путник? И что тебя привело сюда?" Дианетик сконфузился. Видно было, что клиринг и одитинг он еще не прошел либо прошел недобросовестно. Он стал мне неинтересен. Я спросил у проходившей мимо хозяйки, а нормально ли, вообще, устраивать солянки и капустники из представителей столь разных культур. На что она, не задумываясь, ответила: "Глупо быть на пиру, где стол ломится от яств, и довольствоваться одним лишь блюдом". Я по достоинству оценил такую образность. Все синекдохи и экивоки были на месте, хотя и чувствовалось, что, скорее всего, это была домашняя заготовка. Затем я поинтересовался, а будут ли в программе сатанисты. С приношением жертвы, отрезанием чьей-либо головы (у меня даже была кандидатура – один из медиумов, который мрачно смотрел на меня и не сводил с меня глаз с самого моего появления) и обрызгиванием кровью всех желающих. На что она ответила, что следующую конференцию я могу организовать сам и пригласить всех, кого посчитаю нужным. На сцене тем временем суетился какой-то мрачный мужчина. Он расставлял полукругом стулья. Я грешным делом подумал, что сейчас начнутся какие-нибудь "демонические медитации" Ошо, но все оказалось еще хуже.

Началось второе отделение. Мрачный мужчина начал "привязывать" вызванных им специально для этого случая мертвых к живым. В качестве мертвых согласились поучаствовать два йога и один тантрик с длинными засаленными волосами. В роли живых – какой-то неопознанный бородатый учитель со своим другом (очевидно – учеником) и один из медиумов. Но медиуму было отказано в этом счастье. Видимо, он оказался недостаточно жив. Сконфуженный, он сел на место. Его заменила какая-то бабушка, которая до этого все подробно конспектировала. Итак, "живые" должны были попросить прощения у "мертвых" и таким образом решить все свои, а заодно и наши проблемы.

Загробным голосом мужчина начал ворожить. А все эти матери и отцы мира, трижды посвященные и четырежды просветленные, сидели и слушали его с открытыми ртами. Видно было, что счетчик уровней уже пожалел, что не умер в первом отделении. Любитель деревьев зачах окончательно. Он сидел, из последних сил вжавшись в свой стул, обхватив его руками и ногами, и, очевидно, пытаясь вытянуть из засохшего стула хоть какую-то энергию. Вдруг ведущий тихим голосом, чтобы не разрушать свое же шаманство, опрометчиво спросил, нет ли у кого-нибудь вопросов по сути происходящего. Ему, по-видимому, хотелось понять, достаточно ли он контролирует аудиторию и продолжать ли шаманить дальше или уже хватит. Но не тут-то было! Я решил положить конец этому беспределу и нарочито резким и громким голосом спросил, а что делать, если ко мне вдруг привяжется какая-нибудь бабуля, вытащенная этим умельцем с того света, и не захочет потом возвращаться назад. Мой вопрос произвел эффект разорвавшейся бомбы. Очнулись не только "мертвые" на сцене, но и живые в зале. Все как один уставились на меня. Чародей пытался изобразить улыбку и с ненавистью смотрел мне в глаза. В конце концов, он овладел собой и предложил мне покинуть зал или не мешать ему. Я решил, что на сегодня впечатлений достаточно. Ожидалось еще выступление холотропщика со своим дыханием, но я понял, что, если я останусь здесь, хотя бы минут на десять, я не только не вспомню свои прошлые предназначения, но и забуду настоящее.