Бхагаван Раджниш (Ошо) - Притчи старого города. Беседы о свободе, любви, счастье и юморе

Но как можно тотально доверять, если нет собственного опыта? Бог Иисуса не годится; Бог, пережитый мной, не годится для вас; Бог, пережитый Буддой, вам не подходит – опыт должен быть ваш . Придерживаясь верований, вы будете раз за разом сталкиваться с опытами и переживаниями, которые не соответствуют верованиям; в таких случаях ум склонен не замечать опытов, делать вид, что их нет, потому что они нарушают покой. Они подрывают веру, а вам хочется продолжать за нее цепляться. И тогда вы становитесь все более слепы к жизни – вера застилает вам глаза.

Доверие открывает глаза, доверию нечего терять. Доверие означает – что реально, то реально: «Я могу отложить в сторону желаемое, оно только отвлекает ум от действительного, но ничего в действительном не меняет».

Если вы во что-то верите и сталкиваетесь с опытом, который с этой верой несовместим и в силу этого кажется невозможным – или опыт таков, что вынуждает вас отбросить веру, – что вы выберете: веру или опыт? Ум склонен выбрать веру и забыть об опыте. Поэтому столько раз вы оставались глухи, когда Бог стучал вам в двери.

Помните: не только вы ищете истину – истина сама ищет вас. Много раз ее рука была к вам так близко, что почти вас касалась, но вы робели и отступали. Истина не соответствовала вашей вере, и вы выбирали веру.

Я слышал великолепный еврейский анекдот.

Однажды ночью в спальню Патрика О’Рурка влетел вампир, чтобы напиться его крови. Припомнив рассказы матери, О’Рурк схватил распятие и принялся лихорадочно им размахивать у самого носа вампира. Тот на мгновение замер, сочувственно покачал головой, поцокал языком и добродушно заметил на чистейшем идише: «Ой вей, баббула! Не повезло же тебе с вампиром!»

Да, хорошо, если вампир христианский! Можно показать ему крест. Ну а если вампир попался еврейский? Тогда: «Ой вей, баббула! Не повезло же тебе с вампиром!»

Если вы придерживаетесь определенной веры, а жизнь ей не соответствует, что вы будете делать? Можно и дальше размахивать распятием, – но если вампир окажется евреем, он не обратит на ваш крест никакого внимания. Что делать в этом случае?

Жизнь так огромна, а верование так мало; жизнь безгранична, а верование крохотно. Жизнь не соответствует никакой вере, и, пытаясь втиснуть жизнь в свою веру, вы пытаетесь сделать невозможное. Так не бывает. Так не может быть по самой природе вещей. Бросьте все верования и учитесь переживать опыт.

А теперь – история.

Однажды, когда хасидим по-братски сидели вместе, раввин Израэль с трубкой в руке присоединился к ним. Он был само дружелюбие, и они его попросили: «Скажи, дорогой равви, как нам служить Богу?»

Несколько слов о хасидизме. Во-первых, слово «хасид» происходит от еврейского слова, означающего «благочестивый, чистый». Оно образовано от существительного «хасед», что означает «божественная милость».

Слово «хасид» очень красиво. В самой своей отправной точке сам подход хасидизма основан на божественной милости. Не вы что-то делаете – жизнь происходит сама; просто будьте в молчании, пассивности, бдительности, восприимчивости. Бог является из своей милости – не благодаря вашим усилиям. Поэтому хасидизм не предписывает никаких аскетических практик. Хасидизм верит в жизнь, в радость. Хасидизм – одна из немногих жизнеутверждающих религий в этом мире. В нем нет отречения, ни от чего отрекаться не нужно. Напротив, вы должны праздновать. Считается, что основатель хасидизма Баал Шем сказал: «Я пришел научить вас новому пути, – не пути поста и искупления, не пути потакания, – но пути радости в Боге».

Хасид любит жизнь, стремится к ее живому опыту, и из самого этого опыта рождается равновесие. И в таком состоянии равновесия – когда вы по-настоящему сбалансированы, не склоняясь ни в одну ни в другую сторону, когда вы точно посередине, – однажды вы переступаете пределы. Середина принадлежит запредельному, в середине человек находит двери в запредельное.

Если вы действительно хотите знать, что такое существование… оно не в жизни и не в смерти. Жизнь – одна крайность, смерть – другая. Существование же точно между ними; там, где нет ни жизни, ни смерти, и человек не рожден и бессмертен. В этот миг полного равновесия нисходит божественная милость.

Мне бы хотелось, чтобы все вы научились искусству принимать божественную милость. Мне бы хотелось, чтобы вы узнали эту науку, это искусство равновесия.

Ум любит выбирать крайности. Есть люди, склонные к потаканию: они потакают себе в чувственности, сексуальности, еде, владении вещами – одеждой, домами, тем или другим. Люди потакания слишком отклоняются в сторону жизни – и теряют равновесие. Другие же пугаются, видя, как первые срываются с каната существования и падают в потакание, в пропасть потакания. Они начинают склоняться к другой крайности – отрекаются от мира, бегут в Гималаи. Они бегут от жен, детей, дома, мира, они уходят и прячутся в монастырях. Они выбирают другую крайность. Потакание – это крайность жизни, отречение – крайность смерти.