Сергей Родин - Жизнь в неосознанности, или Законы жизни человека-машины

Итак, окружность и квадрат это две основные геометрические формы, имеющие огромную важность для всего существующего. Окружность является геометрическим выражением замкнутости на себя и единственности сознания. Это самоосознание, существующее на уровне высших, бесформенных измерений Вселенной. Квадрат – это выражение разделения самоосознания на части, когда сознание в результате постепенного самопроявления проявляет себя до такой степени, что начинает существовать в отдельной форме. Углы квадрата олицетворяют сознание, сфокусированное в некую форму, благодаря тому, что оно было воспринято самим собой. Это сознание, отделенное само от себя, воспринимающее себя «извне» себя.

Самовосприятие Абсолютного, взаимоотношения между тремя силами, существующими в нем, теснейшим образом связаны с двумя фундаментальными законами Вселенной – законом трех и законом семи. Понимание этих законов было дано Георгием Ивановичем Гурджиевым (1866–1949), известным мистиком и духовным учителем, в его уникальном учении о саморазвитии человека.

Однако прежде чем мы коснемся этих законов, необходимо рассказать о еще нескольких идеях, касающихся окружности.

Всем хорошо известно, что с окружностью связано трансцендентное число Пи. Что есть число Пи? Это отношение длины окружности к ее диаметру. Мы знаем, что окружность олицетворяет замкнутое само на себя восприятие, т. е. самовосприятие. У этого самовосприятия нет источника, и оно творит само себя.

Целая часть числа Пи это три силы, существующие в Абсолютном, слитые в одно целое. Дробная часть числа Пи – это восприятие, творение, действие этих сил. Так как Абсолютное обладает свободой воли, то действие этих трех сил невозможно предсказать – отсюда исходит невозможность понять, вычислить алгоритм образования дробного ряда числа Пи. Свободная воля Абсолютного – это тот первоначальный Хаос, из которого возникло Все. Все – это Порядок. Порядок – это закон, структура, форма, проявление предопределенности, бессознательности, механистичности. Хаос есть противоположность Порядку: отсутствие каких-либо законов, ничего заранее определенного, бесформенность, свобода, сознание.

Хаос является основой самоосознания. Самоосознание приходит из Хаоса, и оно превращает его в Порядок. Порядок формируется из Хаоса.

Хаос – это непознанное, не воспринятое. Невоспринятое содержит в себе изначальное восприятие, не имеющее источника. Это изначальное восприятие, содержащееся в Хаосе, и есть сила, которая творит Порядок, формирует и творит гармонию.

Воспринимая сам себя, Хаос стремится к своему выражению, непознанное стремится познать себя. Однако способно ли оно сделать это? И здесь мы приходим к другой идее.

Можно ли воспринять восприятие? Можно ли разделить разделение?

Этот вопрос можно задать и по-другому. Можно ли нарисовать рисование? Сколько ни рисуй рисование, ты не сможешь выразить его непосредственной сущности. Предположим, человек может нарисовать на картине самого себя, рисующего самого себя, но к чему это приведет? Художник выразит только форму, которую приняло рисование, но не его сущность. Мы можем изобразить сам процесс изображения чего-либо, но истинная суть этого процесса не будет нарисована. Мы нарисуем только форму. Суть, которая скрывается за формой, останется невыраженной.

И хотя нарисовать сущность рисования невозможно, это имеет значение. Стремясь нарисовать рисование, мы придаем сокровенной сущности рисования некую форму. Мы «овеществляем», «материализуем» его. Художник может нарисовать человека, который стоит за мольбертом и рисует масляными красками, или он может нарисовать девушку-студентку, которая сидит на траве под деревом и рисует карандашом в блокноте, или он может нарисовать детей, рисующих на асфальте мелом. Вариантов-форм, которые может принять процесс рисования, огромное, просто невообразимое количество. Этих вариантов так много, что их число невозможно представить. Однако, что если таких вариантов не бесконечное количество? Что, если, однажды начав рисовать рисование, художник в какой-то момент нарисует все возможные формы, которые может принять этот процесс? Если это так, то это говорит о чем-то поистине удивительном.

Достигнув момента, когда все возможные формы, которые может принять рисование, уже изображены и больше нет ни одной возможности выразить этот процесс посредством его же, мы тем самым подходим к границам возможностей рисования принимать формы.