Таисий Черный - Тайны темной стороны

– Здравствуй, …– послышался тихий голос, назвавший меня по имени.– Рад тебя снова видеть в добром здравии.

Я поднял глаза на моего соседа. Это был человек довольно заурядной внешности: сероватое, несколько вытянутое лицо, покрытое двух-трех дневной щетиной, и немного печальные серые глаза.

– День добрый,– медленно ответил я, пытаясь вспомнить, где бы мне случилось его видеть прежде, и откуда, собственно, он может меня знать. Я даже не задал себе тогда вопрос: откуда ему известно мое прошлое имя, которое уж точно не знает никто. По крайней мере, я об этом не распространялся.

– Не узнаёшь,– сказал он медленно, но как-то твердо и безапелляционно. Затем добавил:

– А ведь мы встречались, правда, довольно давно.

Меня вдруг охватило странное чувство. Казалось, все мое существо знало этого человека, а разум никак не мог найти никаких аргументов в пользу этого. Иногда подобное явление древние маги называли знанием тела, и они считали, что это Мировой Дух пытается достучаться до тебя. Я попытался замереть и зафиксировать это странное состояние. Появилось ощущение жары и каких-то малоприятных запахов.

– Да-да, верно,– улыбнулся мой сосед,– дорога из Иерусалима в Дамаск.

– Господи!– мелькнуло в голове – да неужто и впрямь!.. И в тот момент я как будто вспомнил все…

** * * **

Восход Солнца тем утром я встретил первым, когда весь приют еще спал. Бегом, добравшись до источника, и окатив себя несколькими ведрами воды, я быстро оделся и стал взбираться на небольшую вершину, под которой и находилось место моего ночлега. Утренний туман уже тронулся розовым цветом, а значит, следовало поторопиться. С этого места все восточные Карпаты были видны, как на ладони, вызывая чувство необъяснимого благоговения. Усевшись, я закрыл глаза, ощущая окружающий мир, пробуя на вкус воздух, заполненный чистотой и бодростью, и преклоняясь перед мощью невысоких, но вполне величавых гор. Это было состояние полнейшего счастья и непередаваемого блаженства. Голос я услыхал не сразу, наверное, прошло минут двадцать. Он исходил отовсюду и одновременно ниоткуда. Я слышал его очень четко, совершенно без всякого страха или даже удивления.

– Джабир Исхак аль-Саид ибн Джавзи Табиб. Ты должен вспомнить!

Меня передернуло. Что значит – «вспомнить»? Я и выговорить-то это не смогу. Я очнулся. В голове еще «журчали» остатки словно бы какого-то шума…

Но, как ни странно, я вспомнил. Не сразу, конечно. Прошли часы. Мы уже шли по гребню до горы Пидпула, а на меня время от времени накатывало что-то странно, похожее на мелькание картинок. Сначала я увидел город в горах, или, может быть, это было даже несколько городов…

– Это Сринагар,– я не то догадался, не то кто-то снова шепнул мне на ухо.

Я попытался вспомнить больше, но пока – тщетно. Во всяком случае, в следующий момент я испытал странное ощущение, будто мне на голову упал большой, но при этом очень легкий сверток. Именно это ощущение и привело меня в состояние, которое прежде я никогда не испытывал.

***

Весь сорокакилометровый переход, запланированный на этот день, я прошел в каком-то странном полусне, почти не ощущая ни жары, ни тяжести. Пока я шагал, внутри меня словно бы разматывалась некая бесконечная лента, заполнявшая собой тот странный, свалившийся на меня невесть откуда, «подарок».

Это выглядело так, будто кто-то прокручивал у меня в голове видеокассету с различными сюжетами, часто без начала и окончания – понимай, как хочешь. Большая часть этих сюжетов отпечаталась у меня в виде картин, связанных с трудностями и лишениями караванной жизни. Я, можно сказать, двигался с этими караванами из Сринагара в Китай, Индию, Палестину, Грецию и еще Бог знает куда. Были среди всех и очень яркие эпизоды, наблюдаемые практически визуально. Я видел себя, идущего впереди большого одногорбого верблюда, навьюченного каким-то громоздким товаром, но сложно сказать, что именно это было: чай, шелк или же что-то другое, настолько же дорогое. Откуда и куда шел этот караван было тоже неясно, но потом я в разговорах стал слышать что-то вроде Ирушалаим и Дамаскус. То есть мы шли, видимо, из Иерусалима в Дамаск или же – наоборот. Еще мне хорошо запомнилось, что вместе со мной было много других людей, все разные: от слегка смуглых греков, до иссиня-черных нубийцев. И еще в том караване было не менее пятидесяти верблюдов. Днем было очень жарко и люди выстраивали навесы, спасаясь под ними от жгучих лучей, съедающих даже хлопчатобумажные мешки, прикрепленные кое-где к седлам ослов, и мулов. Был полдень. Погонщики лениво бросали игральные кости и вели какую-то неторопливую беседу… Затем картина обрывалась и шла следующая. Это была ночь, караван двигался по звездам. Сзади кто-то подошел и спросил: