Дмитрий Беляков - Большой мир. Книга 1

Спустя полминуты открылось знакомое мне окошко, и Ворак переговорил с привратником, лица которого я не видел.

Ворота дрогнули, и здоровенный бритый налысо атлан неспешно отворил сначала одну скрипучую створку, затем вторую. Мы втащились внутрь, и я, зайдя последним, старался не выпучивать глаза, рассматривая постоялый двор.

Сразу напротив врат располагался хлев, в котором уже пожевывали какую-то солому ватусси. Отдельной пристройкой стоял зверинец для ездовых животных, но там сейчас было пусто. Сам двор был не слишком широким, но почти до самых врат устлан длинными балками, исключая стоянку для повозок и подход к хлеву и зверинцу.

Трое торгашей вышли вперед и сразу направились к дверям главного здания, я же старался не отставать и выглядеть скучающим.

Внутри все выглядело совершенно ожидаемо и волнующе одновременно.

В главном зале было тихо, а из десятка крепких на вид столов, было занято только три. В глаза сразу же бросился большой камин с железными решетками, а теплый воздух моментально расслабил тело. Ноздри уловили запах чеснока и жареного мяса, да так хорошо уловили, что в желудке громко забурчало.

Я плелся следом за торгашами и старался не пялиться, как на экскурсии, но взгляд то и дело приклеивался к колоритному интерьеру. Впереди за широкой стойкой с полотенцем на плече стоял плечистый мужик да две бочки, выступающие из стены позади него. Видимо, здесь наливали только один вид горячительного.

Глава 28

– Вечер добрый, путешественники! – басовито выдал мужик за стойкой. – Я Корчаж, и это мой Двор.

Корчаж выглядел на лет пятьдесят. Здоровый и на вид крепкий, как дуб. Каштановая шевелюра с седыми проблесками переходила в баки и мощные усищи. Подбородок выбрит под ноль, но чернота щетины все равно выделялась даже на смуглой коже.

– И тебе добрый, Корчаж! Давно не виделись! – прокряхтел Марикаш и развел руки.

– Марикаш, старый ты пройдоха, давно не бывал у меня! – светанул зубами Корчаж и, потянувшись через стойку, хлопнул того по плечу.

Марикаш от такого приветствия пошатнулся и вцепился в стойку.

– А ты все не меняешься, как был здоровым, как жерек, так и остался, – проскрипел торгаш скривившись.

Корчаж ухмыльнулся и кивнул на нас:

– Твои новые подельники?

– Не подельники, сколько можно объяснять, а партнеры! – вяло поправил его торгаш.

Корчаж загыгыкал от души, да так, что уши заложило.

– Да ладно, шучу ж я, шучу, – он снова рванул через стойку, да Марикаш весьма ловко уклонился.

– Не надо по старым костям хлопать, а то нарушишь чего! Где я потом целителя искать буду? – обвиняюще возмутился Марикаш.

Снова раздался басистый смех хозяина Двора.

– Это Родерик и Панкар, – указал он на торгашей, – мои партнеры. А это наш случайный попутчик, который весьма кстати помог нам с какой-то шайкой расправиться.

– Я Каин. Хорошее у вас местечко, – доброжелательно улыбнулся я.

– Лучшее из лучших в лесу Гора! – гаркнул он и снова загоготал.

Я кивнул и усмехнулся максимально понимающе.

Входная дверь скрипнула, и раздался голос Ворака:

– Корчаж, здарова! Как ты, дуб столетний?

– Привет, Корчаж, – отозвался Сокш.

– Приветствую, – раздался неизвестный голос, и обернувшись, я увидел наконец поднявшегося Кариса.

У третьего охранника было вполне приличное лицо, без шрамов и деформаций. Тонкие губы, унылый взгляд и явно выраженная лопоухость. Единственное, что в нем было как будто не к месту, это ярко-голубые глаза.

– И вам добра, рубаки недалекие, – гаркнул в ответ хозяин Двора. – Сразу предупреждаю, кто к дочери или жене моей руки протянет – руки потеряет. Потом яйца и только в самом конце голову.

Его тон был полностью серьезным и даже угрожающим, что мои руки машинально спрятались за спину.

– Да ладно тебе, Корчаж, мы ж не первый день знакомы! – возмутился Ворак. – Я ведь дочурку твою на руках держал, когда ты с женой еще в Гвине жил.

– То было тогда, а это сейчас. Ты просто давно не видел Ларочку, – наставительно поправил его хозяин. – Потому и предупреждаю вас, лиходеи, уберегаю от смерти, можно сказать.

– Ладно, Корчаж, мы поняли, – примирительно сказал Ворак.

Они еще долго о чем-то гудели, но я не стал ожидать и, узнав стоимость койки, выложил медь и поднялся наверх. Как оказалось, я мог себе это позволить вполне легко, учитывая, что с тел мертвых фойре я обогатился на целых три золотых и двадцать серебряных.

До этого дня я не особо задумывался о ценности монет на Фариде, да и вообще о денежной системе рас. Очень сомнительно, что та часть разумных, которая не заперта на Фариде, а свободно перемещается по планетам, использует монеты в качестве денежной валюты. Здесь же, судя по всему, только монеты. Ну, еще некий алмид, о залежах которого упомянул рябой Арун. Я тогда не стал расспрашивать, усугубляя представление о своем лесном детстве, но очень интересно узнать, что из себя представляет местная нефть.