Яхья Мустафаоглу - Сила духа в действии

– Скажите, пожалуйста, сэр, она в самом деле ничего не ест? – Я взглянул ему прямо в глаза, как бы пытаясь

проникнуть в самую глубину его души.

– Это верно. – Его взгляд был чистым и открытым. – В течение более чем пятидесяти лет я не видал ни разу, чтобы она съела хоть кусочек. Если бы неожиданно наступил конец мира, то и это меня не удивило бы так, как если бы я увидел, что моя сестра, что-то ест.

Мы вместе посмеялись над этими невероятными космическими событиями.

– Гири Бала никогда не стремилась выполнять свою практику йоги в недоступном одиночестве, – продолжал Дамбодар Бабу. – Вся ее жизнь прошла в окружении семьи и друзей. Теперь они знают о ее необычном состоянии, и каждый из них был просто потрясен, если бы она решила что-нибудь съесть! Само собой разумеется, сестра любит

уединение, что и соответствует положению индийской вдовы. Но наш небольшой кружок друзей в Пурулья и Биуре знает ее, как исключительную женщину.

Искренность брата была очевидна. Наша небольшая группа тепло поблагодарила его и направилась в Биур. Мы остановились около одной из уличных лавок, чтобы купить карри и лучи. Собрался целый рой уличных мальчишек, наблюдавших за тем, как мистер Райт ест просто руками, как это принято у индийцев. Шри Юктешвар часто говорил: «Господь дал нам плоды этой прекрасной земли. Нам нравится видеть пищу, ощущать ее вкус, запах;

а индийцу приятно также держать ее в руках. Иногда мы не прочь также и послушать ее, если едим в одиночестве».

С большим аппетитом мы подкрепилась перед наступающим днем, который, хотя мы в тот момент этого и не знали, оказался весьма трудным.

Теперь мы проехали на восток через обожженные солнцем рисовые поля, направляясь в район Бурдвана. Мы пробирались по дорогам, обнесенным густой растительностью; с огромных ветвей, напоминавших зонтики, лились песни птиц. По временам встречалась повозка с волами, и скрип ее осей и обшитых железом деревянных колес являл уму резкий контраст со свистом автомобилей на аристократическом асфальте больших городов.

– Дик, стойте! – На мою неожиданную просьбу форд ответил протестующим толчком. – Ведь это обремененное плодами дерево манго просто кричит, приглашая нас к себе!

Вчетвером мы, как дети, бросились к подножью дерева, вокруг которого в изобилии лежали плоды манго. Дерево

щедро сбрасывало их по мере того, как они созревали.

– Как много плодов рождено для того, чтобы лежать незамеченными, – перефразировал я известное изречение, – и терять свою сладость на каменистой почве!

– Не то, что в Америке, свамиджи, а? – засмеялся Сейлеш Мазумдар, один из моих учеников-бенгальцев.

– Совсем не то, – согласился я, наполненный удовлетворением и соком манго. – Как мне недоставало этих плодов на Западе! Без манго невозможно постичь индийские небеса. Подобрав кусок камня, я сбил прелестный плод, скрывавшийся на самой вершине дерева.

– Дик, – спросил я в промежутке между двумя глотками амброзии, – мы взяли с собою все аппараты?

– Да, сэр, они лежат в багажнике.

– Если Гири Бала окажется настоящей святой, я хочу написать о ней в американских журналах. Индийская йогини с такой вдохновляющей силой не должна жить и умереть в безвестности, подобно большинству этих плодов манго.

Прошло полчаса, а я все еще бродил в лесном уединении.

– Сэр, – заметил мистер Райт, – мы должны добраться до Гири Балы еще засветло, чтобы освещение было достаточным для фотографирования. – Усмехаясь, он добавил: – Мы не можем рассчитывать на то, что они поверят в существование этой леди без единого снимка!

Эта мудрость была неоспоримой; преодолев искушение, я вновь уселся в машину.

– Ваша правда, Дик, – вздохнул я, когда мы снова понеслись вперед, – принесем манговый рай на алтарь европейского реализма. Фотографии нам необходимы!

Дорога становилась все хуже и хуже. Появились многочисленные колеи, огромные пузыри засохшей глины – словом, все печальные признаки разрушения, свойственные глубокой старости. Теперь нам иногда приходилось вылезать из машины, чтобы дать возможность мистеру Райту легче маневрировать фордом, который мы втроем подталкивали сзади.

– Дамбодар Бабу оказался прав, – признал Сейлеш, – теперь уже не машина везет нас, а мы машину. Кроме того, нам то и дело приходилось вылезать из автомобиля: нас обманывала внешность встречных деревень,

каждая из которых казалась образцом непритязательной простоты.