Евгений Трубицн: Обучение тишиной

Стоило мне выйти за пределы их видимости, я ощутил волну непередаваемой радости, будто избежал неминуемой смерти, что конечно было преувеличением со стороны ума. Как ребенок, который бежал на встречу новым приключениям, я помчался к своим друзьям. Следующие часы были наполнены сильнейшим восторгом, все проблемы испарились, казалось бы навечно. Мир стал ярким и контрастным, а людей окружал белесый, еле заметный ореол, до которого тогда мне совершенно не было дела. Я встретился с виновником этого события. У меня не осталось ни следа обиды, ни капли агрессии, только радость за то, что ситуация так легко разрешилась для нас обоих.

На следующий день, когда острота ощущений снизилась, я всерьез задумался о произошедшем. И пришел к выводу, что в минуты сильной опасности, не важно реальной или воображаемой, человек может входить в измененное состояние, которое сопровождается абсолютным спокойствием и повышенной бдительностью с многократно усиленным восприятием.

— «Но как воссоздать подобное переживание без угрозы смерти?»

Первое, что пришло мне в голову:

— «Отключить неуправляемый внутренний голос»

Ведь на протяжении практически всего вчерашнего дня, мысли будто покинули меня и появлялись вяло, словно не желая думаться. С этой минуты, моей главной практикой стало постоянное наблюдение мыслей. Поднимаясь с утра, я неизменно вспоминал о своей задаче и ловил любую мысль как вражеского шпиона. Буквально через несколько дней я осознал, что наткнулся на волшебный ключ, который открывал мне новый и загадочный реальный мир. Но все оказалось не так просто, как виделось сперва.

После того, как я впервые понял, насколько осознанное состояние превосходит обычное, полусонное бодрствование, все мои усилия были направлены на поиски учителя или хотя бы стоящей книги. Начать я решил со школ восточных единоборств, как наиболее близких к подобным знаниям. Но посетив больше дюжины секций, я понял, что задача оказалась намного сложней. В каждой из, посещенных мной, школ учитель либо создавал из себя идола, которому с остекленелыми глазами поклонялись ученики, либо занимался лишь зарабатыванием денег, не особо вникая в восточные тонкости.

На протяжении нескольких месяцев я чуть ли не ежедневно ездил по различным залам, встречался с людьми, читал множество литературы. По-видимому, ничего заслуживающего внимания мне так бы и не встретилось, если бы не случайное знакомство с одним китайцем, преподававшем целебную физкультуру, цигун и несколько стилей ушу.

Это был уже почти старик с веселым, иногда, как мне казалось, хитрым взглядом. Учил он в обычной футболке и спортивных штанах, в отличие от других тренеров, хоть и русских, но наряжающихся в традиционные одежды китайских и японских мастеров. Этот факт сразу же настроил меня положительно. Первый раз когда я пришел, шла тренировка. Я все занятие тихо просидел в углу на поставленной, наверное специально для таких случаев, табуретке. В зале за все два часа не было произнесено ни слова. Шесть человек под руководством китайца медленно и плавно выполняли какие-то замысловатые движения, в основном руками, неспешно перемещаясь по крошечному залу.

Значительно позже я узнал, что старик преподавал стиль тай-цзи, но делал это не совсем обычным для этого вида способом, непременно демонстрируя боевые аспекты приемов. После занятий он подошел ко мне и предложил выпить чая в небольшой комнатушке, сверху до низу заваленную книгами.

— Ты сидел целые два часа, почему не стал делать упражнения вместе со всеми? — говоря с еле заметным акцентом, поинтересовался он.

— Я немного стесняюсь сразу заниматься с незнакомыми людьми. К тому же не знаю ни одного приема и вообще не знаком с этим стилем. — я ответил с неожиданной для самого себя, откровенностью.

И сразу же ощутил странную атмосферу, которой наполнилась комната. Внимание обострилось, как-будто мне что-то угрожало.

— Так ты хотел бы заниматься? — отпив из большой фарфоровой чашки, спросил он.

Прищур его глаз казался мне каким-то насмешливым, словно он не принимает меня всерьез. Сидел он с выпрямленной спиной, не касаясь спинки стула. И за все время нашего, как в итоге выяснилось, долгого разговора, ни разу не почесался, не переменил позы и вообще не сделал ни одного лишнего движения, только медленно потягивал чай. Мне же было не по себе. Почему-то я подумал, что меня хотят обмануть, хотя сказано было всего несколько фраз.