Юлия Ефимова - Летописец. Книга 2. Тень во времени

Единственная страна, о которой Георг не рассказывал, была Барундия, куда он однажды ездил после смерти брата. Но именно Барундия сейчас интересовала всех. Что скажут Гиемон с Маэриной? Как отреагируют?

Все в один голос утверждали, что Марция почти ничего не ела, кроме устриц. В их остатках яда не обнаружили, да и другие гости тоже их ели, хотя и не в таких количествах. От напитков остались только пустые бутылки. Если яд подлили в вино во время пира, этого никто не заметил. Отец сказал, что Марция пила немного вина, пока они разговаривали, и он тоже пил это вино. Георг проверил напитки в спальне короля – в вине яда не оказалось, а от фруктовой воды ничего не осталось. Стражники уверяли, что никто не мог подсыпать яд: накануне свадьбы охрану усилили, в покои короля посторонние не входили. Дайрус вспомнил, что воду принесли в ночь перед свадьбой по просьбе Илзы, которая выпила почти половину кувшина. Георг сообщил об этом Райгарду, не глядя ему в глаза, больше они эту тему не обсуждали. Райгард лишь теперь осознал, каким был дураком, мечтая об этой девушке. Понял он и причину злости Дайруса.

Время шло, король терял терпение, с Райгардом он здоровался сквозь зубы. Стражники стояли повсюду, мрачно поглядывая на любого посетителя дворца, еда и напитки тщательно проверялись. Только Дорин Килмах умудрялся восстановить спокойствие короля во время сеансов рисования, которые не прекращались ни на день. Вскоре портрет Дайруса занял место в покоях короля.

«Великая Барундия» вошла в Северную гавань. Кэйрон глубоко вздохнул. Прошло десять дней с того дня, как барон Морс отправил сообщение об отравлении Марции. Встревоженные Гиемон с Маэриной послали Кэйрона выяснить обстоятельства дела. Принц был уверен, что его приезд мало кого обрадует. Это его не беспокоило: он никогда не боялся Дайруса, тем более не испугается сейчас, когда Марция на пороге смерти. Кэйрон не знал, жива ли она. Если нет – Дайрус дорого заплатит!

– Эй, – Кэйрон подозвал слугу, – подай камзол и чистые сапоги. – Он не намерен сходить на берег в провонявшем потом жакете и разъеденных морской солью башмаках, да и Марция любит опрятных мужчин.

Его гордость – гнедой жеребец по кличке Штырь – едва стоял на ногах, хотя недавно буквально дымился от страсти к вороной кобыле по кличке Анхаль, которую Кэйрон намеревался выставить на продажу в Нортхеде. Кобыла повела головой в сторону Штыря, Кэйрон в шутку сказал ей:

– Прости, я его увожу. Обещаю вам скорую встречу. – Кобылу он приобрёл в далёкой Вагарии, стране лошадей и песков, куда брат отправил его после путешествия в ещё более далёкую Астурию, огромную страну лесов и снегов, способную вместить десяток Барундий.

Кэйрон надеялся, что кобылу удастся продать по немалой цене. Деньги не помешают: Гиемон никогда не был к нему щедр.

***

– Проситель по имени Казим Беспалый утверждает, что два месяца назад его дочь обесчестил королевский стражник Гриф по прозвищу Проныра. Когда Гриф узнал, что она понесла, то избил её так, что она потеряла ребёнка. Отцу пришлось продать корову, чтобы заплатить лекарю… – Голос секретаря раздавался под сводами тронного зала, где проходил приём просителей. Тут же стояли ответчики по делу и свидетели, любопытствующие из местных дворян, женщины из свиты королевы, несколько членов Королевского совета, включая Райгарда. Он неофициально исполнял обязанности главы королевской стражи, но как только найдут кандидата на его место, Сиверс покинет дворец. Дайрус жалел, что не может лишить его заодно титула барона и членства в Совете. Для этого нужна более веская причина, чем отнятая у короля любовница. Дайрус стиснул зубы от обиды на них обоих. Илза, конечно, пыталась вернуться в королевскую постель – Дайрус выставил её за дверь.

Секретарь закончил говорить и выжидающе уставился на короля. Дайрус устало вздохнул: эти обязанности выматывали так, что хотелось заснуть прямо на троне. Раньше он разбирал дела раз в неделю, потом сократил это занудство до двух дней в месяц. Каждый из этих дней был мучением. Конечно, большинство дел разбирали местные суды, но не в том случае, если речь шла о королевском дворе, самих судьях или апелляциях на решения судов.

Айварих любил быть в курсе всего и завёл традицию выслушивать даже проблемы дворцовых слуг. Дайрус давно хотел это прекратить, да руки не дошли. Сотни просителей требовали от него решения по самым дурацким делам, будто ему заняться больше нечем. Посадить вон хотя бы Райгарда, пусть отдувается. Или Георга, он в этом дока. Георг присутствовал среди собравшихся, однако не столько слушал, сколько думал о чём-то своём, не обращая внимания даже на собственную жену, одетую в весьма открытое, если не сказать вызывающее сиреневое платье. Нет, Ворнхолма отвлекать не стоит, пусть закончит расследование. Дайрус надеялся, что Георг придёт к выводу о несчастном случае. Тем не менее в глубине души копошилась мысль: не лучше ли сказать правду, ведь убийца где-то рядом. Дайрус боялся его, но как признаться Гиемону, что его дочь отравлена? Вдруг он решит, что это сделал сам Дайрус, лишь бы не жениться на ней? В этом случае ему ничего не стоит начать войну, тем более барундийский флот уже в Северной гавани. Вся эта неопределённость вызывала у Дайруса бессонницу и кошмары, из-за которых он постоянно хотел спать.