Ирина Федосеенко - Голос моей души

Со временем я стала замечать постоянных персонажей этих мест. С некоторыми даже удавалось поговорить. Вот один мужчина, переехавший из Питера, бросивший бизнес и прежний образ жизни, сейчас торгует красивыми украшениями ручной работы и очень эмоционально рассказывает о преимуществах жизни здесь, в Крыму. Запомнился его рассказ про гранат:

– Сосед через забор кинул мне три палки. Говорит, это гранат, в землю воткни. Я и воткнул, а через три года появились плоды. – Как понять, что они созрели? – спросил я у соседа. – Он тебе сам скажет, – улыбаясь в усы, ответил сосед…И правду сказал: гранат лопается, когда созревает, улыбаясь тебе.

Спектакли и концерты в театре имени Чехова делали вечера особенно атмосферными. Я наполнялась образами эпох, состояний и разными спектрами чувств. Во время одного из концертов, на котором делился своим искусством Алексей Архиповский, под звуки волшебной балалайки я вошла в особое, измененное состояние, которое не отпускало меня еще некоторое время после концерта. Впечатленная мастерством живого звука, я стояла на набережной и всматривалась в проблески луны в ночном море. Вдруг я ощутила себя сразу в трёх телах. Я – девочка лет семи со смешным бантом в легком платье, я же – молодая женщина и я же была в теле зрелой сереброволосой женщины (не поворачивается язык назвать ее старухой). Быть разделенной сразу на три состояния было как-то естественно и правильно. В какой-то момент сереброволосая по-особенному посмотрела на двух других, и стало понятно, что пора. Все три образа соединились в один поток, который взвился за пределы атмосферы белым драконом. Пришло ясное понимание, что теперь у меня есть полное право решать – возвращаться в следующий раз на эту планету или нет.

Это понимание придавало особое качество силе, которая стала ощутима внутри, как стержень, как опора. Я не знаю, сколько времени длилось это состояние, но возможность выходить сознанием за пределы через настройку звука меня поразила и наполнила. Инициирующая сборка всех частей женской сути – потрясающий опыт на набережной у моря…

Моя выходная жизнь в Крыму рисовалась крупными мазками. Дворцовый период в Воронцовском, Массандровском и Ливадийском погружал нас с приехавшей подругой в интересные переживания. Одни дворцы раскрывались в звуках шелеста подолов танцующих прелестниц, что я даже не удержалась и затанцевала в одном из залов. Другие были пропитаны масонскими тайнами, ощущением вседозволенности и силы. В Массандровском дворце было особенно уютно, по-семейному.

После исторического периода наступил парковый, с прогулками по ботаническому саду и парку Айвазовского в Партените. Красота цветов, деревьев, маленьких прудиков и тропинок требовала от тебя только одного – жить и радоваться. Но этому мне, как оказалось, предстояло учиться еще долго. Среди этого праздника жизни в свободное после работы время я стала хотя бы чувствовать, отстаивать право быть этому времени в моей жизни, у самой же себя.

Тем временем работа на проекте кипела. Впрочем, именно это и было для меня привычным процессом, а вот жизнь вне работы стала наполняться красками впервые.

В какой-то момент мне пришлось выйти за рамки бизнес-процесса, так как многие сотрудники, с которыми я взаимодействовала, были приезжими из Донбасса, где проходили военные действия. Многим просто нужна была помощь.

Я даже не заметила, как перестала быть наедине сама с собой. На работе – люди, на выходных – с людьми, дома – консультации. Процесс размытости собственных границ должен был логически завершиться острым осознанием того, что так нельзя выстраивать отношения. А пока это все просто наслаивалось и копилось.

В наших путешествиях были разные места: одни – с ярко женским проявлением, другие – с мужским, третьи приоткрывали святость и глубину, четвертые разрешали прикоснуться к своей боли.

В один из осенних выходных мы отправились к плачущей скале. Трудно было представить, что где-то среди полей, возможно появление хоть какой-то скалы. Но слоистая скала действительно существовала. Место ухоженное и почитаемое местными – это читалось и в вывеске, и в ограждениях по пути, и в лавочках на самой территории. Между скалой и ее фрагментами давно выросли большие деревья, которые как будто охраняли тропу в расщелине.

По желобу в скале, формировавшемуся десятками лет, стекала скромная струйка воды. Сам желоб со временем приобрел кроваво-багровый цвет благодаря особому составу воды. Создавалось ощущение, что по скале течет кровь… Несмотря на скудость слез скала наплакала целый пруд.