Елена Блаватская - Ключ к теософии

Спрашивающий. Но в чём разница между этой «истинной индивидуальностью» и «я», которое все мы сознаём?

Теософ. Прежде, чем я смогу вам ответить, мы должны выяснить, что вы имеете в виду под «я». Мы различаем простой факт самосознания, простое ощущение «я есть я» и более сложную мысль «я – мистер Смит», или «миссис Браун». Если верить в последовательность рождений для одного и того же Я, или в перевоплощение, как верим мы, то это различие оказывается основным стержнем всей идеи. «Мистер Смит», как можно видеть, в действительности означает длинную серию ежедневных переживаний, связанных вместе нитью памяти, и образующих то, что мистер Смит называет «собой». Но ни одно из этих переживаний на самом деле не является «я», также не дают они «мистеру Смиту» и ощущения того, что это и есть он сам, потому что он забывает б`ольшую часть своих ежедневных переживаний, и они создают у него ощущение самости только пока длятся. Мы, теософы, однако, делаем различие между этой связкой «переживаний», которую мы называем ложной (поскольку такой конечной и мимолётной) личностью, и тем элементом в человеке, которому он обязан ощущением «я есть я». Последнее и есть то Я, которое мы называем истинной индивидуальностью; и мы говорим, что это Я, или индивидуальность, играет, как актёр, много ролей на сцене жизни. [10]Давайте сравним каждую новую жизнь одного и того же Я на Земле с одним спектаклем на сцене театра. Один раз актер, или «Я», выступает как «Макбет», потом как «Шейлок», в третий раз как «Ромео», в четвертый как «Гамлет» или «Король Лир», и так далее, пока не пройдёт через весь цикл воплощений. Я начинает свое странствие по жизни как эльф, «Ариэль» или «Пак»; оно играет роль статиста, изображая солдата, слугу, хориста; затем поднимается до «ролей со словами», играет ведущие роли, перемежая их эпизодическими, до тех пор, пока в финале оно не удаляется со сцены как «Просперо», маг.

Спрашивающий. Понятно. Значит, вы утверждаете, что истинное Я не может вернуться на землю после смерти. Но ведь актер свободен в своем выборе, если он сохранил чувство индивидуальности, вернуться, если захочет, на сцену прежних действий?

Теософ. Мы говорим, что нет, просто потому, что такое возвращение на землю было бы несовместимо с любым состоянием чистого блаженства после смерти, что я готова доказать. Мы говорим, что человек в течение своей жизни страдает так много и незаслуженно по вине ближних, с которыми он связан, или из-за окружающей среды, что он безусловно имеет право на полный отдых и покой, если не на блаженство, прежде чем снова принять бремя жизни. Однако, подробности этого можем обсудить потом.

Спрашивающий. До некоторой степени я понимаю; я вижу, что ваши учения являются гораздо более сложными и метафизическими, чем спиритуализм или современная религиозная мысль. Можете ли вы тогда сказать, почему система теософии, которую вы поддерживаете, вызывает такой большой интерес и в то же время такую враждебность?

Теософ. Я считаю, что тому есть несколько причин, и среди прочих можно указать следующие: Во-первых, сильное разочарование в грубых материалистических теориях, преобладающих сейчас в науке. Во-вторых, общая неудовлетворённость искусственными теологиями различных христианских церквей и ежедневно растущим числом конфликтующих сект. В-третьих, всё возрастающее понимание того факта, что символы веры, так явно противоречащие друг другу и самим себе не могут быть истинными, а недоказанные притязания не могут быть реальными. Это естественное недоверие к общепринятым религиям только усиливается в результате их полной неудачи в деле сохранения нравственности и очищения общества и масс. В-четвертых, это убежденность какой-то части многих и точное знание нескольких людей, что должна существовать философская и религиозная система, которая будет научной, а не просто спекулятивной. В-пятых, это, возможно, вера в то, что такую систему, следует искать среди учений, задолго предшествовавших любому из современных вероучений.

Спрашивающий. Но почему эта система предлагается только теперь?

Теософ. Просто потому, что время приспело, и это подтверждается тем фактом, что так много искренних искателей стремятся узнать истину, чего бы это ни стоило, и где бы она ни скрывалась. Видя это, её хранители позволили обнародовать хотя бы некоторые её части. Будь образование Теософического Общества отложено ещё на несколько лет, за это время половина цивилизованных народов стала бы отъявленными материалистами, а другая половина – антропоморфистами и феноменалистами.