Вейл Оуэн - Жизнь высших миров

Например?

Например, буквы, которые вы пишите в настоящий момент, тоже являются символами; и те, кто прочтет их с любовью и симпатией, смогут обеспечить себе здесь, в свое время, более скорый прогресс, нежели те, кому так и не удастся прочесть их на Земле. Имя царя — тоже только символ для большинства его подданных. Но тот, кто упоминает его всуе и кто игнорирует повеления, провозглашенные от этого имени, во всяком нормальном государстве должен быть готов к разного рода неприятностям. Ведь в противном случае нормальное развитие этого государства будет неизбежно прервано последующим хаосом и распадом. Следовательно, имена требуют к себе уважения не только в вашей земной жизни, но и у нас — в Небесных Царствах. Ибо тот, кто называет имя Ангела-Господа, претендует тем самым на освящение его авторитетом своих дел, какими бы они ни были. Так уж заведено: Его Имя — самое высокое из всех имен — должно произноситься с величайшим уважением, как это и предписывает ваш священный закон.

Знак креста — только один из известных нам символов святости, к тому же с давних пор знакомый детям Земли. Но на данной стадии эволюции это самый сильный из всех символов, потому что это знак жизни, данный Вечно Живущим в помощь земному человечеству. Как предыдущие эпохи были периодами проявления Бога через других (пишите, пишите, не сомневайтесь) Христов Его Божественного Величия, так ваша эпоха — время Божьего Христа, Который, будучи последним в этой когорте, является Князем над Всеми, Сыном одновременно Божьим и Человеческим. Таким образом, те, кто пользуется завещанным Им крестным знамением, обращаются за помощью к запечатленному на крови могущественному символу, который есть Жизнь; и даже те наши братья, которые не знали Его Любви и не наследовали Его Власти, поклоняются Ему, потому что осознают Его силу и трепещут перед нею.

Даже тем, кто попал в ад, известен этот символ, не так ли?

Вы правы, как это ни печально. Позвольте мне рассказать об этом подробнее, поскольку, как нам известно, на Земле есть много людей, которые не испытывают к этому символу должного уважения, ибо они не понимают. Мне часто доводилось бывать в более темных сферах, хотя в последнее время я туда не спускался, слишком много было другой работы. Но когда я бывал там, я пользовался этим символом очень осторожно, зная, какие мучения он причиняет бедным душам, которые на самом деле давно и жестоко мучают сами себя.

Не могли бы вы рассказать мне хотя бы об одном случае практического использования этого символа?

Однажды мне было поручено отыскать человека, который, по странному недоразумению, был перенесен, после того как покинул Землю, во Вторую Сферу. Но он был не готов к жизни в этой сфере, его природа тяготела к нижестоящим мирам. Пожалуй, мне стоит рассказать вам об этом во всех подробностях. Такие случаи, как этот, происходят редко и не остаются незамеченными. Подобные ошибки иногда случаются по вине проводников, не обладающих достаточным знанием. Их рвение порою превосходит их способность читать в душах человеческих, и, когда к нам приходит личность сложная и неоднозначная, не исключены ошибки. И вот я спустился в сумрачные сферы, подождал, пока чувства мои привыкнут к полумраку, и приступил к поискам. Я ходил из города в город, пока наконец не подошел к городским воротам, за которыми ощутил его присутствие. Вы, вероятно, пока еще не очень хорошо понимаете, что я имею в виду. Пусть так, но когда-нибудь вы всё равно поймете. Итак, я вошел в город и сквозь сумрак направился к площади, где обнаружил огромную толпу. Воздух казался красноватым, как в кузнице, дрожащим и мерцающим; его цвет и движение менялись в зависимости от настроения толпы, которая то возбуждалась, принимаясь яростно кричать, то, успокаиваясь, замирала. А на каменном постаменте стоял человек, которого я искал. Резким и не терпящим возражения голосом он что-то говорил собравшимся; и я встал позади всех, чтобы послушать.

Он говорил им об Искуплении и об Искупителе — не называя имени, но только ссылаясь на него. Дважды или трижды я видел, что Имя готово сорваться с его губ, но этого так и не случилось. Всякий раз, когда он собирался сделать это, гримаса боли искажала его лицо; он плотно стискивал ладони и на некоторое время умолкал, после чего, так и не назвав заветного Имени, продолжал свою речь. Но никто из собравшихся на площади не сомневался, что он имеет в виду Его. Довольно долго он убеждал их покаяться; говорил им о том, что с ним сделал недостаток духовного знания; как он был низринут, едва увидев Небо и свет, в печальный сумрак нижних миров, наполненных болью и сожалением. И вот к чему он призывал своих слушателей: он говорил, что, хотя и вынужден был спуститься вниз, глаза его остались открытыми, и что он хорошо запомнил путь, способный привести род человеческий обратно к свету. Однако путь этот долгий и трудный, похожий на непрерывное восхождение в темноте. Поэтому он призывал их добровольно отправиться вместе с ним, чтобы идти вперед единым стадом и помогать друг другу в дороге, ибо только так они могут достичь цели — вечного блаженства. Но никто из них не должен останавливаться в дороге, потому что идти придется через дремучие леса и ущелья, и тот, кто отобьется от стада, заблудится навеки и будет бродить один. Куда именно этот несчастный может забрести, проповедник не говорил, но подчеркивал, что странствовать ему придется в темноте, то и дело подвергаясь нападкам лукавого, притаившегося в этих сферах, чтобы пробуждать ужас и неистовство в тех, кто окажется в его власти. Так что всем последователям нашего проповедника надлежало идти вослед его Знамени, которое он понесет впереди, ибо в этом случае им нечего будет бояться. Его Знамя станет для них символом великой силы, которая не оставит их на протяжении всего пути.