Наталья Степанова - 800 новых заговоров сибирской целительницы

Меня, Рабы Божией (имя), не замечал.

Вызываю я на раба Божиего (имя) тоску,

Кручину со всего бела света,

Тоску со вдов, с сирот,

С младенцев грудных,

С больных, с пьяных, с брошенных.

Пойди, вся как есть тоска,

На раба Божиего (имя).

Чтоб он по мне тосковал,

Маялся, горевал, во все суточные

Двадцать четыре часа планетные

В жару бы он мерз, в холоде потел,

Никого, кроме меня,

По саму смерть не хотел.

Платье мое венчальное,

Как за тебя раб Божий (имя) возьмется,

Так его сердце от моего заговора забьется.

Ключ к моим словам в небесной высоте,

А замок в морской глубине.

Слава Отцу и Сыну и Святому Духу. Аминь.

Наговорите на недопитое вашим мужем. Соедините с тем, что вы сами недопили, и подлейте мужу, чтобы он выпил.

Заговорные слова такие:

Мне пить, тебе допивать.

Ни с одной бабой, кроме меня, не бывать.

Ключ, замок, язык. Аминь.

Для этого в день ангела на человека надевают новую рубашку или платье, которое предварительно заговаривают на крепость от приворотов.

Читать нужно так:

К л ю ч

Стану я, благословясь,

Пойду я, перекрестясь.

Божии силы я призываю,

Честным крестом себя ограждаю.

Батюшка, Божий ангел,

Заговори моими губами,

Укрепи крепко моими зубами,

Делом моим, Духом Твоим.

Заговори мне тело бело

Раба Божиего (имя)

От всякого приворота.

Закрепи его крепче стали-булата,

Красной меди, церковного уклада,

Крепче тугого луку, каленой стрелы.

Подвяжи своим святым поясом

И запри, и замкни в тридевять замков,

В тридевять ключей.

А ключи те отдай Богородице

На Бе святое хранение.

3 а м о к

У меня, раба Божия (имя), в роте вода,

В небе вода и в море вода.

Укрепи, Господи, хитрыми словами

И крепкими замками. Аминь.

Эту часть читают про себя.

Из письма: «…Прожили мы с мужем четырнадцать лет. За это время всякое бывало. Первого ребенка схоронили. Я тогда чуть умом не тронулась. Потом второй ребенок родился. Был он как две капли воды похож на умершего, будто я у Господа выплакала ему вторую жизнь. Мы с мужем баловали сына, любили. Все было у нас хорошо, и вдруг беда. Стал мой муж не по дням, а по часам меняться. На работу идет – полфлакона духов на себя выливает. У зеркала, как барышня, себя оглядывает. Задерживается чуть ли не каждый день, и все у него причины: то машина сломалась, то работать попросили. Нас с сыном не приласкает, не поговорит. То молчит весь вечер, то отвернется к стенке и делает вид, что спит. А я-то слышу, что не спит: лежит и о чем-то размышляет.

Не выдержала я и спросила, в чем дело. А он не стал отпираться.

– Прости, но я полюбил другую женщину, – говорит.

Я в слезы, а он собрался и ушел. Вот уже месяц домой не приходит. Даже вещи не забирает. Сын спрашивает: «Где мой папа?» – а я не знаю, что отвечать. Неужели вот так, за один раз, можно все перечеркнуть – и горе и любовь. Как же теперь верить людям, если самый дорогой человек предал? Неужели нельзя разжечь его сердце новой любовью ко мне. Я так его люблю, я бы жизнь за него отдала, если бы это ему потребовалось.

Встаньте на середину порога, упритесь руками в косяки и говорите твердо и неспешно:

Обрячиваю я порог,

Чтоб мой муж без этого дома жить не смог.

Без меня, рабы (имя), скучал,

Без тела моего тосковал,

В сладких яствах не заедал,

Вином мысли обо мне не заливал.

Будь ты, мой порог-хозяин, силен, крепок,

К моему заговору лепок.

Так бы слова мои были крепки,

Как Алатырь-камень при аде крепок.

Замок моим речам,

Ключей нет к моим словам.

Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь.

Петр Могила, ныне уже покойный, в прежние времена был очень сильным мастером. К его духу обращаются при заклинаниях как к посоху-мертводержателю. Многие мастера утверждают, что это дает хороший результат. Сам же Петр Могила жил при Петре I. По дошедшим до нас легендам, он имел с царем беседу, в которой пытался предостеречь последнего от неверного шага по отношению к сыну Алексею. Царь, однако, усмотрел в этом разговоре некий злой умысел. Он велел изъять у Петра Могилы его книги и заложить их в каменный столб. Жечь книги он все же поостерегся, да и мастера не казнил, а просто сослал в Сибирь.