Артем Клейменов - Инста для чокнутых

И вот, безрассудный прыжок в «пруд с холодной водой». Причём, совершенно не отрезвляющий! Прошлое, увы, отрезано, но о нём уже совсем не хочется думать, а будущее безмерно далёко туманно и неопределённо. Однако, поезд летит серебряной молнией рассекая повседневность на неравные части из вчера и завтра.

В этот момент появилось ощущение, что на меня кто-то смотрит. Да, что за нафиг! Впрочем, никакой мистики. Напротив сидит скучающий «попутчик».

– Пить будешь? – напористо спрашиваю его и достаю ром.

– Нет, – индифферентно ответил тот.

– Значит, по сто? – настойчиво уточняю суть процесса.

– По сто, – обречённо кивнул попутчик.

Мимо пробежала «поездная стюардесса» и после недолгих препинаний и комплиментов, не только позволила немного выпить, но и любезно принесла пару пластиковых стаканчиков. «Только спрячь источник», – строго указала она. «Хорошо», – примирительно отвечаю ей и заговорщицки подмигиваю. Статус кво обогрел ситуацию, как валенки лодыжки занудного деда и восхитительный чёрный ром потёк тонким обжигающим ручейком.

Дальше логический провал и небольшое лирическое отступление, касаемо отношения к алкоголю. Выражу мысль одной фразой: «Если ты не поэт – не пей, а ещё лучше, не пей никогда». Питие алкоголя – занятие исключительно высокодуховное, возвышенное, никак не связанное с понятием «нажраться». Где крайне важно качество напитка, настроение, атмосферное давление и ещё масса неочевидных тонкостей, о которых мало кто знает и, тем более, обращает на них внимание. С удовольствием отмечаю, мой попутчик – поэт. Он аристократично пьёт и деликатно молчит, наслаждаясь нюансами выстроенной Провидением ситуации, полагающей только слушание музыки Вселенной и сладковатый, чуть терпкий чёрный ром. Далее, всё поглотил загадочный туман сотканный из нитей вящих неопределённостей и неосязаемых противоречий…

Осознание приемлемой реальности вернулось лишь на «Мучном мосту», в историческом центре северной столицы. И не то чтобы внесло алкаемую ясность, скорее наоборот, стало продолжением утренних непоняток. С одной стороны, со мной всё в порядке. С другой, куда делся кусок жизни? Куда? Поразительно, ведь выпили мы не больше двухсот миллилитров напитка, причём вдвоём. То есть, совсем ничего…

Самое благоразумное, что сейчас можно сделать – пойти на вокзал и купить обратный билет. Но Провидение решает иначе: «Питер, «Мучной» мост и заговорщицки шепчущие голоса». И не просто какие-то абстрактные голоса, а ощущение полноценного присутствия в неком мистически-странном действе. Перед воспаленным сознанием проносится яркая и, наверное, довольно глупая история. Свидетельствую, что всё было именно так и утверждаю, что всё происходящее совершенно очевидно. Ну, по крайней мере, с моей точки зрения.

#История на «Мучном» мосту

Костик Василевский – человек и член. Его незатейливая жизнь закономерная констатация этого пикантного факта. Когда у тебя между ног болтается около тридцати сантиметров ищущей реализации плоти, сначала оптимистично кажется, что ты порно-звезда, а уж потом, столкнувшись с правдой бытия, хочется пойти и удавиться. Костик давно и бесславно прошёл первую стадию, включая все иллюзии связанные с ней и теперь, стоя на «Мучном» мосту, прикреплял веревку к железной ограде. На любовном фронте, увы, не ладилось, кажущееся преимущество превратилось в комплекс неполноценности, а то, что должно восхищать противоположный пол, вызывало горькую ненависть и тяготило, как в прямом, так и в переносном смысле. Костик получил срамное погоняло: «Лучше родить». А слава о нестандартном «достоинстве» распространилась настолько быстро, что даже проститутки чурались его притязаний. Оставалась только томная Элеонора Ивановна, но её характеризовали преклонный возраст и неизлечимый триппер. Секс Костика заканчивался не начавшись и обычно, одной и той же фразой: «Охренеть – это что»? А вчера он расстался с Шиманской Ирой, потрясающей интеллигентной девушкой, за которой ухаживал больше полугода. Это стало краем, последней каплей и, одев петлю на шею, Костик вглядывался в чёрную воду и нечёткие силуэты домов наполняющих светло-серую ночь удивительного северного города.

Наблюдаю за ним и испытываю шок. И не потому, что по моим прикидкам, ещё минуту назад видел яркий солнечный день, и не потому, что общая картинка как-то уж слишком быстро видоизменилась. Поражало то, что несмотря на все издаваемые мной крики, он будто бы не слышал и, вероятно, даже не видел меня. А когда поворачивался в мою сторону, делал это так, словно смотрел сквозь. Сложилось уверенное впечатление, что разговариваешь с телевизором. Определённо противное чувство, которое, правда, довольно быстро сменилось любопытством.