Инна Быкова - Жизнь и смерть в «Дакоте»

Не одна струна D, а почти все струны на самой легкой гитаре ослабли. Напряжения не было, музыка вышла из гитары, как воздух из надувного шарика. Я занялся было грифом, но что-то мешало.

Нет, не то! Начну-ка я лучше с текста. Где бумага и ручка? Паркер не обязателен для этого предприятия. «Когда я был молод, я рвался туда и сюда, но время уходит, его не вернешь никогда…» Лучше: «метался туда и сюда», только при чем тут «время»? Это философская категория, а я пишу лирику! Да, лирику, а не философский трактат! «Теперь я стал старше и знаю, чего я хочу, с тобою решил я остаться и жизни другой не ищу…» «Я рад, что с тобою я в ногу иду…» по Центральному Парку… «И мальчик наш ясноглазый…» Однако «ясноглазый» совсем не помещается в размер. Шустрый или бойкий уже лучше… «ручонки»… «все лучше и лучше…» «закат безмятежен…»

Я писал и зачеркивал и писал заново. Я чувствовал, как меня подхватило и понесло, но понесло куда-то не туда. Меня скорее заносило, чем выносило на той заколдованной дорожке, которая не раз уже приводила меня в самые неожиданные моменты на вершину – Парнаса, что ли? Это были земляничные поля вдохновения, среди которых почти незаметная, петляла моя тропка. Но как ее было отыскать теперь, когда все волшебные окрестности запорошило золотой пылью? Незаметно настала ночь. Выбившись из сил, я с проклятием смял исписанные листы. Но все-таки не разорвал их в клочья. Ладно уж, пусть останется что-нибудь на потом.

Я еще вернусь к моим наброскам. Еще на вечер! Хотя уже вообще-то ночь, но это ничего. Лиха беда начало, а начало положено. Пока я ничего не стану говорить Йоко. Пусть она думает, что я пишу дневник или письмо тетушке Мими. Она уже давно – наверное, с тех пор, как завелась эта бодяга с нашей высылкой и улица перед нашим домом в Гринвич-Виллидж стала кишеть гуверовскими агентами, – смотрела косо на мои стихи, а уж когда ее любимчики-экстрасенсики усмотрели некую опасность для меня, если я буду по-прежнему писать стихи и сочинять музыку, то уж тут был вынесен высочайший вердикт, строжайше запрещающий мне всякий род творчества. Так что же мне осталось? Нянчиться с ребенком и записывать в дневник рецепты для самого здорового в мире хлеба из цельнозерновой рисовой и кукурузной муки! Сначала я так и делал, но она добралась и до моего дневника. Тогда я написал пару крепких словечек в ее адрес и в адрес ее дружков. Она смутилась. Несколько дней я ее вообще не видел, но потом все вернулось в привычную колею, но к моему дневнику ничья рука уже не прикасалась. Так доктор Леннон отвоевал кусочек свободы в своем собственном доме. Поразительное достижение! Вот это настоящая проблема: с ней неволя, без нее – тьма кромешная и скрежет зубовный. И опять же никакой воли, потому что набежала толпа друзей и приятелей. А с ними пришли и тысячи соблазнов, из которых бутылка была еще наименьшим. Как это там называлось – «Бренди Александер»? И чем мы это с Хэрри запивали? Кажется, водкой. Или «Кровавой Мэри»? Белое и красное… А потом мы разобрались с этими занудами из Smoothers Brothers и в процессе, так сказать, разборки сокрушили добрую часть обстановки в таком приличном заведении для уважаемых людей, как «Труба-дур»! Труба для дур! Это нас с Хэрри так развеселило, что мы уже заранее решили растрепать ту теплую компанию богатых бездарностей, которая там имела обыкновение тусоваться. Хэрри от предвкушения удовольствия даже заикал:

«Труба-хикс – для дур-хикс!»

Ну и … подробности , как говорится на языке профанов, читайте в газетах в разделе «Происшествия». Зато мы отвели душу. И заодно дали собравшимся послушать настоящие песни вместо того кошачьего концерта (хотя я и люблю кошек, но не в музыкальном смысле), который был подготовлен этими двумя напомаженными манекенами в приличных костюмчиках. Соединенными усилиями, хотя дурашка Мэй пыталась нам помешать, нам удалось превратить запланированное скучнейшее представление «Беззвездный вечер» (или что-то в этом роде) в достаточно оживленное «Дам по мордам» или «Ударю в харю». Наше выступление экспромтом увенчалось шумным, дело дошло даже до полицейских сирен, успехом. Понятно, что мы всех сразу заткнули за пояс. Уж куда им, беднягам, было с нами – гигантами рока – тягаться! Мы исполнили «Сегодня суббота. Нам заплатили – и мы в клуб закатиться решили…» и наше битловское «Давай сюда ДЕНЬГИ!» Тут-то на нас и накинулись и не дали допеть, буржуи! Чуть не сломали мне большой палец, сволочи! Но и мы в долгу не остались. Но потом прикатили менты и нам пришлось свернуться. С этом сортом лучше не связываться. И мы выкатились на свежий воздух… К сожалению, какой-то подлец сумел сфотографировать меня, но не Хэрри, при выходе из клуба. Жаль, что мне не удалось набить ему морду! На следующее утро вся история была в газетах, и я получил нагоняй от Йоко. Причем позвонила она в самый неудачный момент, то есть до того, как я успел опохмелиться.