Виталий Сундаков - Бумажный посох. Буквоводство по эксплуатации судьбы

Позже, на обетованных небесах, извлекая то, что добыли из бытия, развешивали Боги на солнечных лучах и так приговаривали:

– Это – не правда, а истина;

– А это – настоящая правда, а не метафора;

– Это – чудесная метафора, а не простая истина;

– А это, в отличие от метафоры, истины и правды, – непознаваемая людьми реальность…

– Так кто по настоящему богат – имеющий или не нуждающийся?

– Ни тот, ни другой! Воистину, богат лишь тот имеющий, кто с радостью делится своим богатством с нуждающимся.

Заговорил Воин. Странное поведал:

– Пал в бою я. И поднесла мне Перуница в ковше резном, писанном, воду живую. И подвела мне коня белого, и отправила к Сварге. Там встречал меня Перунько. Вёл в чертоги благие. За стол саживал. Слово сказывал. Помню слова те, как рукоять меча свого.

– Славно ты жил, Воин. И судьбу, и время для жизни ты верно выбрал. И ко мне вернулся достойно. Но много воды утекло с поры той. Ныне я сам тебе судьбу выберу. Вернёшься, Воин, в жизнь тем же, кем был. Но не сыщешь примет и зарубок жизни прежней. Тех, кого знавал, не встретишь.

Нынче землица людьми болеет. Нравы и устои былые – попраны. Красивое и хорошее – давно не одно и то же. Поменяли люди ясное да ровное, целое да обережное, на путанное да кривое, битое да задорное. В чести не честь, а почести, не служение, а выслуживание. Всё, что не может быть товаром, называют они бесполезным.

Радуясь, не мёды сладкие пьют, а дурманводу, огневицу горькую. Не любиться и петь, не играть и хороводить стали от радостей телесных, а зверя тревожить в себе смердного и блудного…

Словом и делом – всё сам узришь.

Пойдёшь, Воин, по тропе, встретишь троих, что у Огня мною вместе собранные тебя дожидаться будут. Веди их, куда сам пойдёшь, знаки мои читая, как прежде читал. Оберегай их, покуда, от зол, как чад несмышлёных…

– И вот уж я в поле, чистом от людей. Горы то вострые, то покатые покругом. Тропу заприметил, стал на неё и так иду.

И ТАК ПРИШЁЛ К ВАМ.

Послесловие пишется тогда, когда закончились все призванные в рукопись слова.

Засловие почувствуется после осознания, во имя обладания чем ты опирался на слова, бегал по строчкам, перепрыгивал со страницы на страницу, добравшись наконец до смыслового источника их проистекания.

Не другими, а этими же словами объясню иначе: лишь узнав чем всё закончилось, мы понимаем зачем это когда-то началось.

Мы сделаем сразу по честному. У нас по плану, после прочтения всех слов и их осмысления, всё оформление смыслов, вся топософия, только и начнётся.

Поэтому вот краткий пересказ, точнее, краткая переопись сюжета этой книжки. Кстати, другой нет ещё и потому, что сюжета у этой книги, надеюсь, нет тоже.

Это было странное путешествие по странной планете.

Не всегда день здесь заканчивался ночью, а трапеза – насыщением.

Не всегда за вопросом следовал ответ, а ответ нёс ясность.

Но куда бы ни вели наших странников пути и дороги, они шли к себе. Потому что однажды нужно выйти из дома, чтобы, наконец, найти себя заблудшего.

Путешественник рассказывал попутчикам о своих самых странных путешествиях. Сказочник пересказывал им свои самые странные сказки. А Поэт читал свои странные стихи.

Но не всё рассказанное ими друг другу обрело плоть из букв.

По каким соображениям и кто отобрал из сотен путешествий, стихов, сказок и снов – именно эти – им неведомо. Как неведомо теперь нам, кто и кому их поведал.