Мария Роттер - Черно-белое Рэй-Ки

– А сейчас что-то идет не хорошо? – забеспокоился я.

– Сейчас все идет очень хорошо, – улыбнулся он. – Ты же теперь мастер! – расхохотался он.

Он и улыбался-то редко, почти никогда. А чтобы вот так хохотать… Видимо, представить, что я стал мастером, было выше его сил. Я его, кстати, понимал. Представить себя мастером было выше и моих сил тоже.

– Так что все в порядке. Нужно только кое-что добавить для полноты твоего кругозора, чтобы ты смог увидеть более раннюю часть картины.

– Какая такая картина, и какая такая «более ранняя часть»? – не стал скрывать своего удивления я.

– Тебя хорошо обучили и все тебе передали правильно. Достойные, чистые люди с правильными намерениями. Однако я хотел бы передать тебе систему так, как ее изучают в мое время и в моей стране. Именно этим мы и займемся, если ты, разумеется, не против, – тут он хитро сощурил и без того узкие глаза.

Может, я, конечно, и небольшого ума человек, но не настолько. Тем более, он же сам мне говорил: «Предложат – не отказывайся». Так что я был «руками и ногами не против», и Сэнсэй приступил:

– Начну с символа. Хоть я и не пользуюсь символами, но они есть, и тебе они нравятся, так что получишь удовольствие.

Символ, который у вас называется мастерским, носит имя Даи-Ко-Мио и олицетворяет собой важнейшие понятия нашей жизни: Любовь, Свет и Силу.

Если подходить к нему с точки зрения начертания, Даи-Ко-Мио представляет собой фразу, состоящую из трех иероглифов.

Верхний иероглиф: «большой», «великий», «человек, широко раскинувший руки и ноги».

Средний иероглиф: «факел», «солнечный свет».

Нижний иероглиф: «яркий», «рассвет», «Луна» и «Солнце».

Все три иероглифа вместе переводятся примерно как «Сокровищница сверкающих лучей света».

После этого его объяснения картинка и вправду оживала. Верхний иероглиф был похож на человека, стоящего, широко расставив ноги и разведя руки в стороны. Средний напоминал, если не факел, то светильник, стоящий на треноге. Нижний мне напоминал домик, рядом с которым расположена башенка. Вполне могла быть и сокровищница, рядом с которой, в башне, находилась кордегардия.

Этот поток ассоциаций пришлось притормозить, т. к. Сэнсэй продолжал: – Если первые три символа были ключами (I – к энергии; II – к уму, эмоциям; III – к пространству, времени, осознанию), то Даи-Ко-Мио – это символ, с помощью которого можно проводить настройку, меняя с его помощью частоту энергии того, кто проходит посвящение.

Как он часто любил это делать, Сэнсэй вдруг резко сменил тему:

– Хватит слов. Сейчас сделаем тебе мастерскую настройку. Расслабься, сядь прямо, руки сложи перед грудью, глаза можешь не закрывать.

Сам он спокойно уселся напротив меня, сложив руки на животе. Он уже не улыбался и более чем когда либо напоминал массивный каменный валун. Вдруг от него буквально потянуло жаром. Подобных ощущений на первых двух посвящениях и близко не было.

Жар усиливался, все вокруг начало ослепительно светиться, и мне стало казаться, что я стал увеличиваться, вырастая до размеров Вселенной. Одновременно до меня стал доходить смысл символа Даи-Ко-Мио: свет, факел, огромный человек, раскинувший руки на всю Вселенную.

Еще я понял, что во время настройки, которую мне дала Джоан, из трех понятий (Любовь, Свет и Сила), которые олицетворяет собой Даи-Ко-Мио, я в полной мере осознал только Любовь. Теперь ко мне во всей своей красе приходили ослепительный Свет и Сила, которым, казалось, не было границ.

Сэнсэя я осознавал как-то странно. Лицо и фигура стали казаться размытыми, окутанными светлым ореолом. Сколько времени так продолжалось, я не знаю. Думаю, до самого утра.

Потом фигура Сэнсэя перестала светиться и я постепенно пришел в себя. Спрашивать о чем-то, говорить не имело смысла. Я все понял и знал, что он отдал мне все и что с этого момента у меня есть ответы на все вопросы. Я даже понимал, почему во время настройки он не хлопал меня по ладоням, не рисовал на мне символов, а просто сидел, как каменное изваяние. Он запускал процесс настройки исключительно силой своего намерения, мощью своего ума. И ничего другого (в том числе и символов) ему нужно не было.

Сэнсэй тоже молчал. Я чувствовал, что он понимает мое состояние и тоже знает, что смысла говорить более уже нет.

Вскоре он неторопливо встал и поклонился мне. Этого не могло быть! Он поклонился мне, как равному. Похоже было, что он больше не считает себя моим учителем, а меня – своим учеником.