Мария Роттер - Черно-белое Рэй-Ки

А отрывочно потому, что запоминать мне там было особенно нечего. Так, некоторые детали и небольшие отличия. Игорь, спасибо ему большое, хорошо меня обучил, так что мне оставалось только получить инициацию, соответствующую мастерскому уровню, и познакомиться с самой процедурой посвящения, т. е. есть с тем, как обучать других.

Рэй-Ки семинар был построен так: два дня на первую ступень, два – на вторую, один – на третью. То есть за пять дней Джоан и Ричард ухитрялись обучить людей «от нуля» до третьей ступени. Это был действительно фокус.

Были еще два дополнительных, «вне семинарских» дня, которые они отводили на «бонус». Бонусом этим было мастерское посвящение в систему под названием Сейшим. Этого слова я не знал, да это меня не очень и интересовало. Главное было, что я получаю третью ступень Рэй-Ки! А «бонус»…

Почти все, что они рассказывали о Рэй-Ки, я уже знал и поэтому тихо сидел в уголке и в полном смысле балдел. Видимо, Джоан (она явно была «за старшую») все понимала и вообще не трогала меня, иногда только улыбалась и ободряюще кивала.

А я буквально плыл в океане любви. Игорь в свое время говорил, что Рэй-Ки – это энергия любви. Я ему верил и согласно кивал. Но в этот раз верить и понимать не было необходимости. Я чувствовал , что это действительно так. Вообще, этот семинар стал для меня совсем другим опытом: очень мало нового знания и очень много новых чувств.

Так что вопросов я задавал мало, а на первом посвящении у меня их вообще не было. Спрашивать было не о чем: все было примерно так же, как у Игоря.

Шесть принципов Рэй-Ки были весьма похожи на его версию:

1. Именно сегодня я не буду гневаться.

2. Именно сегодня я не буду беспокоиться.

3. Именно сегодня я буду жить честно.

4. Именно сегодня я буду уважать все проявления жизни.

5. Именно сегодня я буду добр ко всем, кого я встречу.

6. Именно сегодня я буду за все благодарен.

Позиции для лечения тоже были практически такими же. А какими они еще могут быть, если тело пациента всегда одинаково, и ладони у всех «лекарей» тоже одинаковы. Может, только размером отличаются.

Начинать лечить следовало с себя. Это было правильно. Плохо, когда лысый врач лечит от облысения, а больной мастер Рэй-Ки вещает о том, как Рэй-Ки полезно для здоровья. Получается, как в невеселом (они никогда не бывают ни веселыми, ни смешными) медицинском анекдоте.

– Мое новое средство против облысения просто творит чудеса, – говорит врач-косметолог клиенту.

– Посмотрите, каким я был раньше, – продолжает он, снимая парик.

Позиций для самолечения было шесть. Ладони нужно было накладывать на глаза, уши, затылок, грудь, живот и паховые складки.

Запоминать тут, в общем-то, было нечего, но для развлечения я составил себе мнемоническое правило, зная которое, эта последовательность запоминалась железно. Кроме того, она начинала казаться на диво логичной, т. к. отражала основы функционирования человека на физическом уровне.

Формулировалось это так: вижу (глаза), слышу (уши), думаю (затылок), дышу (грудь), перевариваю пищу (живот), хожу, предаюсь любви (паховые складки).

Позиции для полного сеанса лечения другого человека (когда он лежит) настолько походили на те, что нам показывал Игорь, что я даже не стал их записывать. Было всего лишь одно небольшое отличие: в конце сеанса (после того, как ладони накладывались на стопы пациента) следовало на короткое время вернуть ладони пациенту на плечи.

Был и короткий вариант лечения (минут на тридцать), когда пациент сидит на стуле. Здесь было шесть позиций:

– Обе ладони сверху на голове («лекарь» стоит позади пациента).

– Одна ладонь на лбу, вторая на затылке («лекарь» стоит сбоку от пациента).

– Обе ладони сверху на плечах («лекарь» стоит позади пациента).

– Одна ладонь на груди, вторая на спине, напротив первой («лекарь» стоит сбоку от пациента).

– Одна ладонь на солнечном сплетении, вторая на спине, напротив первой ладони («лекарь» сидит сбоку от пациента).

– Одна ладонь на животе, вторая на копчике («лекарь» сидит сбоку от пациента).

Когда настало время для второй ступени, оказалось, что и тут Игорь был на высоте. Ничего нового я снова не услышал. Однако увидел: начертание символов было другим. Все три (я назвал их «условно новыми») символа выглядели несколько иначе, чем рисовал их Игорь. Меня это совершено не беспокоило. Я хорошо помнил, что говорил Сэнсэй о разных стилях каллиграфии, и о том, что у разных людей разный почерк, поэтому я зарисовал символы, как увидел.