Татьяна Старкова - Девочка, которая живёт

Глаша разобралась со страхами. Не сразу. Но со всеми. Другого выхода просто не было, решение единственно – идти внутрь себя. Только там все ответы. Она затеяла честный и открытый диалог с самой собой. И первый шаг ею был уже сделан – девочка признала наличие своих страхов и стала по порядку разбираться с каждым из них.

Ей было страшно признать собственные ошибки – её так тянуло к нему, банально играли гормоны и хотелось всё больше и чаще, и глубже и сильнее. Глаша призналась, что это уже больше похоже на зависимость, и хорошо, что пока ещё не на одержимость, она поумерила свои аппетиты в еде подобного рода, успокоила воспаленное и уже заболевшее воображение, вылечила несуразно-гнетущее и одолевающее притяжение усилием Воли и взятием своих хотелок под умеренно доверительный Контроль. Она смогла совладать с собой, договориться о том, что будет открыта и радостна, а огонь пусть накапливается и уплотняется в ней, растрачивать его понапрасну не было уже ни сил, ни желания.

Ей было страшно идти пешком к цели – она смирилась с вяло текущей ходьбой. Пусть так, зато честно и с самой собой наедине. «Не всегда же нестись, сломя голову, иногда можно и прогуляться по набережной, не спеша. Зато почувствую Бриз в открытые участки тела, разгляжу то, что всегда было прямо перед моим носом, и чего никогда не видела до этого – три горы на берегу! (Да как вообще можно было не заметить три!!!горы!!!?), унюхаю запах моря, пьянящий запах морской соли и свежесть утреннего размеренного тумана, услышу крики чаек (Да их тут полно, и они только и делают, что орут! Где раньше были мои уши и глаза!!?)».

Ей было страшно быть одной – она огляделась по сторонам. «А кто мне нужен? Дети никуда не денутся, один единственный не встретился», у неё был вкусный чай и ароматный кофе, конфеты и сыр, она умела приготовить мясо так, что мёртвый из могилы на запах отзовётся, у неё был её любимый компьютер с хобби по написанию заметок, с детьми у них была игра – они рисовали для мамы раскраски, а мама их потом разукрашивала и развешивала на стену, у неё всегда было открыто окно и слегка прохладный осенний воздух желтых листьев свободно проникал в помещение, смешивая аромат её парфюма с запахом розовой свежести постельного белья и хлористой чистотой звенящего пола. Ей вдруг стало легко и слёзы благой радости накрыли её лицо, задрожало горло, затрепетало Сердце и запульсировало тело. Ей захотелось отдаться всей жизни, всей жизни целиком, полностью и без остатка. И бесконечно благодарить за этот дар – Дар Жизни…

Ей было страшно остаться без материальной поддержки – она смирилась, что не может найти более высокооплачиваемую работу, умерила свои аппетиты в покупках, свела дебет с кредитом и даже научилась откладывать понемногу на большую мечту.

Ей было страшно шагнуть Вникуда – «А что я теряю?» – спросила она саму себя. – «Собственные страхи? Так и хорошо. Будут новые испытания? По ходу разберемся, что гадать. Я не знаю, что будет впереди? Хорошо. Как будто до этого знала, чего ожидать) Я не знаю ответ на все вопросы, я не знаю ответ на свой главный вопрос – когда встречу своего единственного. Я не знаю ответ. И смиряюсь с этим. Я и не могу его знать. И не должна. Моя задача в том, чтобы жить. Жить честно с самой собой наедине. Вот что для меня поистине важно и ценно. Честно. Остальное – хитросплетения ума и ловушки матричных, опять же надуманных, страхов. Пойду дальше, а там будь что будет» – подумала Глаша и шагнула.

Ей было страшно бросить вызов собственным страхам – «смотреть в глаза страху страшно, не смотреть – ещё страшнее: будет заход на новый круг и так круг за кругом», подумала умная Глаша, – «пока вновь не вернешься в эту же самую точку, только уже изможденная высосанная с новыми ранами и свежим отчаянием. Чего ходить туда-сюда? Уж лучше сейчас, сразу и навсегда!» – решилась Девочка и посмотрела прямо в упор в красно-чёрные, как горящие угли, глаза Страха. И страх ушёл. Мгновенно. Он оказался трусоват)

Ей было страшно смотреть Правде в глаза – Глаша искренне и от души считала себя доброй и честной, искренней и отзывчивой, ранимой и сильной одновременно, и очень этим гордилась. Но она болела. Болела обидами и разочарованиями, ненавистью и чувством вины, различного рода и содержания страхами, жалостью к себе, замечала за собой, что иногда позволяет себе пренебрежительно либо раздражительно относиться к людям, а иногда и вовсе чувствовала своё превосходство над всеми и вся. Глаша никак не могла понять, в чём же дело, почему так часто меняется её настроение, хотела выяснить, с чем связаны её душевные порывы, почему её резко качает то в одну сторону – вселенской добродетели, к примеру, то в другую – полномасштабной ненависти и планетарной войны.