Алмагуль Исакова - Живое знание

Ночью чуть не задохнулась: слизь потекла в дыхательные пути, тело моментально среагировало – я вскочила в кашле и изо всех сил исторгла то, что мешало дышать. Встала, прошла на кухню, выпила горячий напиток и думаю: вот так в любой момент меня могут отключить. Если прямо смотреть на все это, то отключат так же, как папу, свекровь, мужа. Тогда кто есть? Что есть? Есть Одно, на фоне которого мы все знаемся и переживаемся. Было бы счастьем осознать это, – подумала я.

На следующий день появился аппетит: я съела яблоко и немного горячего обеда. Хожу по квартире и почему-то ясно понимаю, что это не Аи ходит сейчас, а Жизнь. Вчера Жизнь только лежала и пила воду, а если бы это была Аи, она бы не лежала весь день с головной болью. Внутри почувствовала озарение, что не человек управляет телом, а что-то Единое. Приложила к груди горячие ладони. Пришло понимание, что это не руки греют, а идет тепло из Одного, что есть. Это примерно как Солнце – единый источник тепла. Одно движет, греет, живет через это тело, но не Аи. Внутри ощутила радость от нового осознания. Сижу и думаю: Руперт Спайра был прав, сказав, что «объекты не имеют существования, существование время от времени имеет объекты».

Радует, что стала ощущать болезнь как союзника, который помогает в осознании себя. Постепенно становится легче, внутри больше любви, больше заботы о себе. Совсем по-другому, со вниманием, смотрю за собой, с любовью проговаривая:

– Моя малышка хочет бульон, яблоко и не хочет больше пить травы? Сейчас я тебе все приготовлю.

Закрыла глаза, лицо расплылось в сладкой улыбке. Любовь, забота, нежность, которых я ждала от мамы, от мужчины, от детей, – они, оказывается, и есть я. Одно без описания одного. Я купаюсь в тихой нежности безусловной любви, это невозможно описать, этим можно только быть. Возлюбленный, которого невозможно увидеть, услышать, потрогать, бережно и трепетно ведет возлюбленную к ее Истоку.

Но отдельная личность Аи, которая так усердно командовала и управляла всем, не сдается, догоняет и бьет, чтобы остановить мои уверенные шаги в То, в глубинный покой. В ванной полощу горло раствором, Аи в отражении зеркала говорит:

– Вот видишь, во что превратилось твое лицо! Страшная, старая, от тебя все будут отворачиваться, никто не будет слушать такую страшную старуху, и читать ее никто не будет.

– Пусть! Насытилась. Намучилась. Натусовалась. Нарисовалась!

В этот раз ясно принимаю болезнь как данность, осознанно наблюдаю за умом, чтобы он не превратил и болезнь в свою игру.

Радует, что теперь ни за что не цепляюсь: ни за мгновенное переживание неописуемого чувства, ни за ощущение тепла живой вибрации в теле, ни за ситуацию, которую проживаю, ни за болезнь, а позволяю всему просто быть. Внутри все чаще и чаще возникает чувство, что мой Возлюбленный – это Одно, без описания Одного. Слезы тихой радости в глазах. Блаженство внутри. Облегчение. Это можно только пережить. Теперь понимаю, что никогда ни один мужчина не сможет любить женщину так, как Это. Это не описать. Лишь только Оно способно любовью растопить айсберг. Оно так трепетно, нежно, бережно, с любовью греет мое холодное, озябшее сердце. Купаться в лучах этой любви – счастье. Голова кружится. Слезы льются. Только Бог способен так любить.

Приготовив обед, тепло укуталась и, приложив к себе ладони, стала приговаривать:

– Мое доброе тело, во мне нет Аи, во мне нет женщины, нет матери. Мое доброе тело, во мне нет автора, деятеля, писателя. Мое доброе тело, во мне нет спасительницы, хранительницы женщин и детей. Мое доброе тело, во мне нет учителя, вектора направления для тех, кто в этом нуждается, во мне нет никакого предназначения и миссии.

Внутри испытала ощущение, будто тело с облегчением выдохнуло:

– Слава Богу!

Смотрю в окно на небо, в бесконечность. Льются слезы. Тоска пронзительна, сердце томится в мягкой нежности по Возлюбленному. Он там. Там То, что люблю до слез. Этому нет названия, только чувство, будто единственное, что нас соединяет, – это бесконечная пронзительная любовь. Слезы счастья на глазах:

– Пожалуйста! Я люблю тебя!

Ощущение зова внутри. Что-то очень близкое тянет меня к себе. Что-то очень давно ждет меня. Мое сердце, переполненное слезами, всеми силами рвется к Тому, Чему нет Названия.

…С каждым днем состояние улучшается, я уже потихоньку начала выходить на улицу. Во время прогулки осознала, что после последнего случая с мамой во мне произошло какое-то отвержение, отторжение этой женщины. Мне не хотелось ее видеть, общаться с ней, появилась какая-то чужеродность, как в детстве.