Джон Ури Ллойд - Этидорпа, или край Земли

"Я думаю, что Вам лучше сразу же приступить к физическим упражнениям".

Глава 3

Вторая встреча с таинственным посетителем

Неприятно ставить под сомнение чью-то умственную ответственность, а результат моего интервью с профессором Чикерингом был, мягко говоря, неудовлетворителен. Не то, чтобы он ставил прямо вопрос о моем психическом здоровье, но было слишком очевидно, что он расположен принять мое утверждение о действительно случившемся чересчур либерально, с некоторой дозой соли. Я говорю "действительно случившегося" с полным знанием достоверности, которую я сначала считал всецело взаимодействием, то есть фантазией или полетом воображения, следствием крайнего нервного напряжения. Но потом у меня была возможность исправить свои мысли, привести их к некоторому порядку из умственного и физического хаоса той страшной, полной событиями ночи. Действительно, предшествующие события, которые привели к этому, были необычными: ненастная погода, депрессия тела и духа, от которой я страдал, дикий водоворот мыслей - одним словом, общее стечение обстоятельств, направленные на появление какого-то ненормального посетителя. В самом деле, ночь была бы неполной без привидения. А привидение ли это было? Ничего общего с привидением не было в моем посетителе, за исключением манеры появления и ухода. В других отношениях он показался достаточно реальным. В своих манерах он был изыскан и безукоризнен, как Честерфилд, в беседах знающ как ученый, гуманен в заботливом отношении к моим страхам и опасениям. Но тот громадный лоб с копной белых волос, длинная полупрозрачная борода жемчужной белизны и сверх того - ошеломляющая способность, с которой он читал мои мысли - все это не было естественным. Профессор был терпелив со мной, и я был вправе ожидать этого. Он развлекался, читая выдержки, которые были у него по вопросам галлюцинаций и их предполагаемых случаев. Но не испортил ли он чего, причисляя меня к ряду разбалансированных и подозрительных характеров, которые он цитировал? Я думаю, что да, и это размышление взволновало меня. Дошло до того, что я пришел к выводу о том, что его истории и сопутствующие теории такой же мусор.

Мои рассуждения были спокойные и взвешены, они привели меня к поиску рационального объяснения необычного феномена. Я шел к профессору Чикерингу с некоторой долей симпатии, а дело было еще и в том, чтобы сохранить его советы и помощь в дальнейшем распутывании глубокой тайны, которая могла содержать секрет несказанной пользы для человечества. Оттолкнувшись от способа, который дал мне уверенность, я решил действовать, чтобы сделать то, что я был должен с самого начала -помалкивать и идти самому до конца в своем расследовании не зависимо от результата. Я не мог забыть или игнорировать серебряный волос, который так благоговейно хранил. Это было гениально - он был ощутимым, настоящим, убедительным свидетелем, как и вся голова моего посетителя, какой бы природы она ни была.

Я стал свободно чувствовать момент своего направления, которое было определено, и чувство того, что седая голова придет снова, сразу же возобновилось во мне, и постепенно чувство ожидания созрело в желание, которое становилось все более интенсивным с каждым днем. Недели перешли в месяцы, пришло и ушло лето, осень быстро исчезла, но таинственный незнакомец все не появлялся. Любознательное фантазирование привело теперь меня к тому, что я стал помнить его как друга, ибо смешанные и неопределенные чувства, которые поначалу испытывал к нему, почти несоизмеримо сменились на чувства искреннего уважения. Он не всегда был в моих мыслях, так что все время я был занят в изобилии, тем, чтобы содержать мой мозг и руки в работе. Но было несколько вечеров, когда я не был занят - как раз перед отдыхом - тем, что давало мне короткий период общения со своими мыслями. Должен признаться, что в такие моменты незнакомец владел большей частью моего внимания. Продолжительное созерцание любого предмета порождает чувство похожести или знакомства с тем же самым, и если такой предмет индивидуален, как сейчас, то такое созерцание уменьшает подверженность удивления от любого неожиданного развития. Фактически, я не только участвовал в посещении, но и подыгрывал ему. Старый латинский максим, с которым я игрался - "никогда не одинок так, как одинок"- поселился в моем мозгу, как долговременный постоялец. Убеждение, чувство, скорее, чем мысль, определяло, и у меня была всего лишь небольшая трудность - легкое кресло, которое я решил поставить в определенную позицию для моего ожидаемого посетителя, когда он появится.