Евгений Молодыко - Желание Чуда

Не стеснялась Катя задавать себе вопрос — почему это так, а не так? И наблюдала, наблюдала, пытаясь найти ответ и в себе самой и в окружающем мире. За всё бралась уверенно, чувствуя свою правоту. «Я всё могу, для меня нет ничего невозможного» — лозунг не человека, а Гения. И люди шли к ней, потому что знали: кто ещё поможет, если не она?

Помогали и ей, то деньгами, то продуктами, в общем, всем, чем Бог пошлёт. Лечила, правда, только женщин и детей — до мужчин дотрагиваться не разрешал муж. В госпитале — это одно, а здесь, на гражданке — совершенно другое.

А долгими зимними студёными вечерами садилась Катя к швейной машинке: нужно было не только шить на свою семью, но и порадовать местных модниц, которые любили щеголять в её нарядах. Знали — Катя не подведёт: сделает всё красиво и со вкусом. Так и проходили день за днём: днём Катя вела хозяйство и лечила людей, вечером и ночью — строчила на швейной машинке. Иначе не выжить.

В конце 40-х годов мужа перевели в Берёзовскую детскую колонию Красноярского края. Муж ни на какую работу не пускал. И здесь продолжала упорно лечить людей и заниматься шитьём. Знакомилась с медиками и говорила им: «Отправляйте ко мне тех больных, с которыми не можете справиться». И люди шли. Повинуясь долгу, всю себя, без остатка, отдавала семье.

С первых же дней супружества поняла, насколько они с мужем разные люди. Лёд и пламень, земля и небо… Катя — открытая, добрая, весёлая, Михаил — властный, жестокий, замкнутый, надевший на себя панцирь недоверия и подозрительности.

Катя любила общество, бурную жизнь, Михаил общество ненавидел: только острее чувствовал в нём своё одиночество. Поскорее в панцирь: только там он свободен от уколов по его самолюбию. Михаил был закрыт, замкнут в своей оболочке и для него ничего больше не существовало, кроме его нежнейшего «я». В свою душу никого не пускал, и общество тяготило и раздражало его.

Не знало оно и не могло знать ценности его личности. Только в себе самом ощущал он жизнь и, глядя из своего душевного убежища, чистый и непорочный, видел, насколько всё пошло и противно, а он вынужден участвовать в этом фальшивом театре.

И жене своей желал только добра: старался затащить её в свою норку, чтобы она увидела его сокровище, и казалось ему, что там вдвоём им будет спокойно и безопасно. Катя сопротивлялась, а он, как скорпион, всё жалил и жалил, до крови и душевной боли, чтобы парализовать свою жертву и затащить к себе.

А Катя восприняла его притязания как посягательство на свою личность и духовную свободу. Не мог он простить страшного греха, который лишал его покоя: её открытости и любви к людям и мстил ей за то, что она не может его понять.

Ещё с первых дней знакомства с ним, мама, Варвара Ивановна, предупреждала Катю: «Ты хочешь за него замуж, Катя, смотри, не обожгись, тяжёлый у него характер». Катя отвечала: «Ты что, мама, меня не знаешь, любого я растоплю…»

Не растопила, променяла свою свободу на ад супружеской жизни. Когда предписанное рабство приковало её к ненавистному ложу, заставляло нести обязанности, уже не освящённые любовью. Не могла вырваться Катя из этих тяжёлых, насильственных уз и готова была, как наказанный раб, упасть под гнётом судьбы...

«Знай своё место». Но разве могла яркая женщина с душой царицы принять на себя ужас обыкновенной женской участи? «Да убоится жена мужа своего!» И Катя боялась своего мужа. И ненавидела его.

За его сверлящий, злобный взгляд, за то, что почти не видела мужниной зарплаты — половина уходила на алименты, а вторую — после выплаты налогов и обязательной покупки облигаций, он утаивал и пропивал, за то, что не видел и не мог оценить в ней Человека, за зло препятствий, которые он ей чинил.

Но разве можно ненавидеть сильно того, кого мы не в силах отдалить от себя? Так и жили они, пытаясь сохранить ради детей тот кисло-сладкий компромисс, в котором забывали, хотя бы на время, как они сильно ненавидят друг друга.

В 1952 году мужа по армейской службе перевели в Хакассию — Саралинский район, посёлок Центральный, золотоизвлекательный завод. Сплошная глухомань, скалы, ближайшая станция Копьево за 100 км. Условия для жизни — невыносимые, а у Шанаевых — трое детей. Нашла Катя себе работу по душе — художественным руководителем в клубе соседнего посёлка. Разразилась буря.

Жуткими скандалами сопровождался каждый её выход на работу, муж не давал прилично одеваться. Но Катя не хотела переступать через себя. Однажды, когда должны были представлять концерт, и заехали к ней на машине, муж её не пустил, Катя, изловчившись, уехала в домашнем фартуке в клуб…