Энтони Борджиа - Жизнь в мире невидимом - часть 1

Его первые впечатления после пробуждения в духовном мире были, по его собственным словам, потрясающими. Подсознательно он представлял себе некое призрачное состояние, в котором значительное место будут занимать молитвы и восхваления. Оказаться в сфере неописуемой красоты со всем великолепием земной природы, очищенной от всего земного, совершенной и вечной, с изобилием красок вокруг; видеть кристальную чистоту рек и ручьев, очарование загородных домов и величие городских храмов и дворцов учения; оказаться в самом центре всего этого великолепия, даже не подозревая о том, что его ожидает, означало усомниться в реальности того, что открылось его взору. Он не мог поверить, что это не сон, прекрасный, но фантастический, из которого он проснется, оказавшись в своем привычном окружении. Он думал, как рассказать об этом сне, когда к нему вернется сознание. Потом он задумался над тем, как воспримут его сон – как прекрасный, но все-таки всего лишь сон.

И так он стоял, глядя на все это великолепие. Это было его первое, как сказал Эдвин, и самое яркое впечатление.

Частью этого же сна он считал все, что произошло раньше, все, что привело к тому, что сейчас он стоял и с изумлением рассматривал пейзаж, расстилавшийся перед ним и уходивший в бесконечность. Он вспоминал, как проснулся на удобной кушетке в прелестном доме и увидел рядом своего друга, который пришел, чтобы оказать ему такую же услугу, которую позже Эдвин оказал мне, когда пришел меня встретить.

Друг повел его наружу, чтобы показать ему новый мир. Потом для него настал самый трудный момент – убедить Эдвина в том, что он умер и все-таки жив. Сначала Эдвин воспринял и своего друга, и его объяснения как часть того же сна, и с беспокойством ждал того, что прервет его видение и вернет его в сознание. Эдвин признал, что согласился с некоторыми доводами, но его друг проявлял бесконечное терпение.

В то мгновение, когда он, наконец, поверил, что действительно является постоянным жителем духовного мира, его радости не было предела, и он отправился – как позже я сам в компании с Рут – в путешествие по стране своей новой жизни, наслаждаясь свободой тела и разума, составляющих суть жизни в этой сфере.

Рут после пробуждения в духовном мире больше всего поразило изобилие красок.

Ее переход был очень мирным, и она проснулась после короткого сна легко и спокойно. Как и Эдвин, она оказалась в очаровательном домике, маленьком и аккуратном, который принадлежал ей. Рядом был старый друг, готовый помочь ей преодолеть растерянность, так часто сопровождающую пробуждение в духовном мире.

Рут по натуре довольно замкнута, особенно если приходится говорить о себе. В случае с Эдвином я многое знал о его земной жизни, и, зная его, я мог легко его понять. Но Рут я никогда не видел до нашей встречи у озера. После долгих уговоров мне удалось узнать у нее несколько подробностей, касающихся ее земной жизни.

Она призналась, что никогда не была активной прихожанкой, и не потому что презирала церковь, а потому что ее взгляды на загробную жизнь расходились с тем, чему учила церковь. Она видела, что от нее требуют слишком много веры, но предоставляют слишком мало фактов, кроме того, столкнувшись в повседневной жизни с бедами и несчастьями других людей, она начала инстинктивно чувствовать, что смутная, но ужасная картина потустороннего мира, страшный Судный день, который постоянно рисовали перед ней духовные учения, ложны. Акцент на слове «грешник», в котором содержался полный и окончательный приговор всем и вся, она тоже ощущала как несправедливый. Она была не настолько глупа, чтобы поверить в то, что все мы святые, но в то же время не считала всех грешниками. Из тех людей, которых она знала, она не могла вспомнить ни одного, кого можно было бы заклеймить и приговорить в религиозном смысле. Куда же тогда отправятся все эти люди после «смерти»?

Она не могла представить себя вершащей правосудие над душами и выносящей приговор грешникам. Нелепо было бы предполагать, добавляет Рут, что она могла бы быть более милосердной, чем Господь Бог. Это было немыслимо. Итак, она создала для себя свою собственную простую веру, которую теолог назвал бы опасной и недопустимой. Он говорил бы об опасности, которой подвергает себя бессмертная душа, поддерживая такие идеи. Но Рут ни на минуту не считала, что ее бессмертная душа чем-то рискует. Она жила счастливо, так, как подсказывала ей ее кроткая натура, помогая другим и внося в их серую жизнь немного солнечного света. А когда поняла, что настало время покинуть этот мир, она взяла с собой в новую жизнь любовь и привязанность своих многочисленных друзей.