Аза Петренко - Вижу судьбу

Мне уже исполнилось двадцать, и характер у меня был весьма самостоятельный. Тем более что уже давно сама деньги зарабатывала гаданием, знала, что не пропаду, и никогда никому в руки не стану заглядывать, копейки просить…

Папа подозревал, что я могу что-нибудь отчудить, и за мной круглые сутки был строгий контроль. Просто тюрьма какая-то: меня не выпускали из дома, не разрешали подходить к телефону. И Миша пошел на хитрость: попросил знакомую девушку, чтобы она позвонила – вроде как моя клиентка, и подозвала меня к телефону.

Я все сразу поняла. Говорю:

– Здравствуй Света! Как дела? А у меня через две недели свадьба.

Миша спрашивает:

– Ты этого хочешь?

Отвечаю:

– Нет! Конечно, Света, приезжай. Буду тебе рада.

Он тут же решил:

– Завтра же за тобой приеду.

И спрашивает, как к нам лучше проехать.

Я начинаю объяснять:

– Света, как въедете в Ростов, поверните направо, потом налево…

Тут мой отец встревает:

– Нет, лучше так…

Дядя тут же включается и тоже начинает объяснять дорогу. Если бы они знали, кому помогали кратчайшим путем добраться до нас! Моя двоюродная сестра, которая была в курсе, чуть не умерла со смеху.

Миша приехал на другой день поздно вечером и позвонил сестре. Я не находила места от волнения и, чтобы себя занять, варила варенье и компоты. Пришли мои сестры и подруги – заговорщицы, якобы помочь. Передали, где Миша ждет. Но как же мне из дома выйти? Беру ведро и говорю папе:

– Пойду к соседке за сахаром, а то все до утра пропадет…

Так с одним пустым ведром и села к Мише в машину – вот и все мое приданое!

Папа до сих пор шутит:

– Аза, ты хоть бы раз ведро сахара привезла, а то тринадцать лет не дождусь…

У цыган существует красивый обычай сватания невесты: родственники жениха закупают много продуктов, сладостей и накрывают богатые столы в доме девушки, которую хотят засватать. Вроде как услащивают, умасливают отца девушки и ее родню. Два дня гости гуляют, и только на третий день отец девушки после того, как посоветуется с родственниками, дает ответ: либо – извините, ребята, мы вам ее не отдаем, либо – согласны, по рукам! Тогда и назначается день свадьбы. Мой Миша рад бы и столы накрыть, и поклоны бить родственникам, но не мог меня сватать по обычаю, раз меня уже просватали. За нелюбимого. Поэтому и вынужден был поступить по-другому – украсть меня. Эта традиция тоже жива в нашем народе, и сегодня женихи, которым родные любимой девушки отказали, крадут невест.

Мы приехали в Луганск. Его мама встретила нас тепло, благословила – Миша тоже поставил ее перед фактом: или принимай Азу, или уйду из дома.

На следующий день в Луганск приехали папа, дядя, все мои братья, – вообще куча родни… Город гудел: «Миша цыганку украл со свадьбы… Весь табор за ней приехал… Что-то будет?»

Действительно, приехали с шумом, с грохотом, стали ругаться и кричать. У меня были длинные волосы, отец накрутил их на руку и так стащил меня вниз по ступенькам, бросил в машину. А Миша подбежал и открыл другую дверцу. Папа меня в одну стороны тянет, Миша – в другую… В тот момент я уж точно замуж перехотела!.. Все же Миша меня вытащил, посадил в свою машину, и мы какими-то закоулками умчались. Все оглядывались назад, опасаясь погони. Потом он остановил машину, мы посмотрели друг на друга и стали хохотать, просто как ненормальные, – это так стресс из нас выходил.

Так я стала Мишиной женой. По нашим законам, а не по штампу в ЗАГСе. Мы уже столько лет вместе, но так и не зарегистрировались: все как-то руки не доходят. Но мы сразу повенчались, и это я считаю самым главным.

У нас не было шикарной свадьбы, у меня не было роскошного платья, – все это было мне совсем не нужно. Естественно, накрыли стол, пришли гости, но не было ни одного моего родственника. Конечно же мне было обидно, я чувствовала себя круглой сиротой.

Месяца через полтора, муж говорит:

– Как бы там ни было, мы перед твоим отцом виноваты. Надо перед ним повиниться и попросить его благословения.

Приехали в Ростов. Что за чудеса: полгорода собралось, столы накрыли – вот так нас встречали! Нет, не нас – его. «Миша-Мишенька» – только и было слышно. Миша – самый дорогой гость! Просто не знают, куда посадить, что на тарелку положить… А меня никто в упор не видит, со мной никто не разговаривает. Чувствовала я себя какой-то невидимкой… Было так обидно, хотя понимала: мстят мне за обман, за обиду, что нанесла им. Умом-то понимала, а душе – больно. Рано утром вышла на кухню, папа уже там сидел. Сварила кофе, как раньше, налила отцу: