Атма Ананда: Духовная практика. Философская трилогия (сборник)

Поиски «категорий второго уровня», интерпретаций и объяснительных ключей для описания религиозного опыта ведутся как в рамках самих религий (XX век – эпоха религиозных синтезов), так и в рамках науки о религиях. В религиоведении начиная с 1990-х годов наблюдается своеобразный бум новых подходов.

Данная книга является феноменом на грани двух данных полей исследования и является уникальной удачной попыткой осмысления параллелей в религиях на уровне духовной практики, открытия закономерностей духовного развития человека.

Автор является специалистом по философии и описывает религиозный опыт, проводя параллели с концепциями Р. Декарта, Г.В.Ф. Гегеля. В силу новатортства, данный подход сложно классифицировать. Но несомненно одно: стратегия осмысления бытия, анализа структуры религиозных традиций на основе принципов их действия, предложенная М.В. Николаевой, является новым словом в философской антропологии и антропологии религий, и поэтому она будет интересна для специалистов в области религиоведения и философии.

Безусловно и то, что «Стратегию самобытности» необходимо освоить всякому духовно ищущему человеку, потому что осознанное применение духовных практик усиливает их эффективность и позволяет откорректировать их целесообразность. А понимание наличия сходных путей трансформации сознания в рамках разных культур, пришедших к ним в результате тысячелетних духовных поисков и экспериментов в различных географичеких, климатических, социальных и языковых реалиях, наделяет всеобщей значимостью открытые истины.

В сфере религиоведения М.В. Николаева ответила на важнейшие вопросы: о структуре религиозного пути, о стандартном наборе элементов, конструктивных блоков духовной практики и их вариативности. Таковыми для автора являются практики по наработке устойчивой осевой центрации, налаженного ритма, развития внимания и различающего разума, который является лишь потенцией для среднестатического человека. Подход, выработанный автором, близок к обозначенному как цель еще классиками структурализма и феноменологии религий (И. Вах, Г. Ван дер Леув, У. Джеймс): постичь и описать основополагающую интенцию религии как переживания предельной Реальности, как опыта, принадлежащего интегральной Самости. М.В. Николаева считает духовную практику наиболее рафинированной частью любой религиозной культуры, отмечая, что все же не всякая религия поднимается до степени духовной практики, а подчас и духовная практика деволюционирует в религию, как это случилось с буддизмом. В этом подходе чувствуется влияние концепции «духовного опыта», предложенной ведущим (и недавно ушедшим) российским религиоведом Е. Торчиновым. Но если для Е. Торчинова главной задачей было принципиально невыполнимое описание глубинных религиозных переживаний средствами науки, попытка привязать религии «чистого опыта» к пренатальным переживаниям, исследованным С. Грофом, то М.В. Николаева, подобно Г. Ван дер Леуву, Ф. Брентано, А. Бергсону считает научные методы второстепенными в гуманитарных дисциплинах. Для автора «Стратегии самобытности» важнее понимание структуры традиций и принципов их действия в целях личного духовного развития. Установка на личную интеграцию и интериоризацию, сознательное воплощение в личной практике всеобщих процессов взаимопроникновения самих культур является для автора принципиальной установкой на восхождение к Реальности.

И такая позиция находится вполне в рамках современной эпистемологии, которая предполагает включение экзистенциального опыта в процесс исследования религиозного феномена. Автор имеет инициации в традициях натха-сампрадайя, ваджраяне (карма-кагью), рейки, адвайта-веданте (карма-санньяса в Бихарской школе йоги), а также длительный опыт випассаны, даосизма (тайцзи-цюань); ранее она практиковала Иисусову молитву (исихазм) и затворы; много лет проживала в монастрырях и ашрамах Южной и Юго-Восточной Азии исключительно ради погружения в традиции и достижения понимания и умения использовать знания, не теряя основания в Себе, для превращения всей жизни в духовную практику. Такая широта, глубина и интенсивность охвата исследуемых традиций сама по себе потрясает. Для среднего человека современного русскоязычного пространства – весьма органиченного финансово, имеющего ограниченные временные рамки (семья, работа не позволяют много путешествовать), языковой барьер и культурный барьер, наработанный церковной организацией – возможность освоить «Стратегию самобытности» является уникальной.