Бодхи - Происхождение видов

- А что это за обрывки насчет «сиди спокойно»? Зачем кому-то надо, чтобы кто-то сидел спокойно?

- Так… это мать, мать говорит своему ребенку, ему года четыре, активный пацан, не сидится на месте, а кому захочется сидеть на этом ужасном стуле? Бегать по залу и возиться с другими детьми она ему не дает… почему… она чего-то опасается, на ее лице – тревога каждый раз, когда она теряет мальчика из вида, встает, озирается, неприятным голосом зовет его, ругает за что-то… что-то он сделал не так… ага, он встал на колени и заполз под сиденье, почему-то и этого делать нельзя… пока не понимаю… что-то такое она ему выговаривала… коленки… посмотри на кого ты похож… это ж не настираешься на тебя… ага, я понимаю – у него грязные коленки, и где-то он сел попой на пол, так что его шорты испачканы.

- Значит, пачкаться нельзя.

- Да.

- Эпидемия?

- Что?

- Почему нельзя пачкаться, там была эпидемия? – Я читала об ужасных эпидемиях, от которых умирали тысячи, миллионы людей! – Тисса в отчаянии сжала кулак. – Умирали все подряд – дети, взрослые, агрессивные, миролюбивые - ничего нельзя было сделать…

- Нет, никаких эпидемий не было, просто мать не хотела стирать его шорты.

- ??

- Ну вот так, мне добавить к этому нечего. Так мы жили. И еще, мать испытывала неловкость от того, что кто-то видит, что у ее сына грязные шорты.

- Господи, а какие же еще могут быть шорты у нормального четырехлетнего пацана!? – вырвалось у Арчи. – И ради того, чтобы кто-то, кого они увидят в первый и последний раз, не подумал бы непонятно чего про них, они заставляли ребенка часами сидеть смирно? Это же… ну в самом деле, это же пытка, самая настоящая пытка. Может ты чего-то не понимаешь, Майк?

- Может быть, может, да. Я понимаю, что это выглядит дико, наверное, мои воспоминания слишком отрывисты, и я не улавливаю какой-то важной причины, по которой ребенок должен сидеть смирно и не пачкать шорты. В следующий раз попробую разобраться, сейчас воспоминания немного смазаны.

- Хорошо, - Менгес сделал рубящее движение ребром ладони, - время дорого, пошли дальше. Второй эпизод.

- Есть что-то интересное, Менгес? – вкрадчиво спросила Арчи. – Я же вижу – ты чем-то возбужден. Может тогда сменим тему? А то ты прямо как двухлетний пацан, который впервые в жизни добрался до голенькой девочки.

- Да ладно тебе, - напористо возразил Брайс. – Это кто же сейчас только в два года начинает тискаться? У нас не средневековье.

- Брайс, не будь таким профессором, а то…

- Да, есть интересное. – перебил их Менгес. В группе Айрин, под Торонто – сегодня ночью они разослали отчет, я его просмотрел. Это нечто совершенно новое, совершенно. Не удивлюсь, если под это создадут новую группу. Вольф. Я думаю, он возьмется за это. Очень интересно, очень. Столько интересного! Как интересно! – Менгес привстал, и лицо его, и вся поза светилась силой и предвкушением. Через несколько секунд он снова сел, переборов всплеск желания двигаться, немедленно приступить к исследованию.

- Я хочу побыстрее закончить и послушать Менгеса, - Майк поднял руку, призывая ко вниманию. – Я в своей комнате, студенческое семейное общежитие, мне двадцать два или двадцать три года, моей жене около двадцати. Поздний вечер, грудной ребенок наконец-то заснул, в гостях подруга жены – застенчивая, вежливая девушка. Мне не нравится, что она пришла, я не люблю таких – чем более вежлив человек, тем он более агрессивен, эта закономерность мне уже хорошо известна. Сначала это казалось парадоксальным, но потом я понял – чем вежливее человек, тем сильнее его недовольство, если кто-то пренебрегает вежливостью. Чем вежливее, тем неискреннее – тоже правило без исключений. С такими людьми неинтересно, атмосфера натянутая, ведутся куцые разговоры, и часто лишь затем, чтобы вытеснить тот факт, что говорить не о чем. Подруга с женой приглушенными голосами говорят о ребенке – как пеленать, как…

- Пеленать? Это что?

- Ребенка туго заматывают в простыню, ее называют «пеленка», туда заправляют руки, чтобы он не махал ими…

- ?? Чтобы он не махал ими? Как это? Кому это надо? – изумлению Рианы, казалось, не было границ. – Нет, я правда не понимаю…

- Так делают. И всё тут! – В голосе Майка явно проявилось раздражение, и у Торы от удивления отвисла челюсть. Арчи вовремя перехватила ее готовое выплеснуться изумление, притянула ее голову к себе и прошептала: «мы, конечно, очищаем по возможности от негативного мусора захваченные воспоминания, но если ты хочешь совершенно точно все вспомнить, то целесообразно не перемешивать пакет восприятий и взять его таким, какой он есть. Естественно, в этом есть риск и порой ты получаешь по ушам доброй порцией негативных эмоций – тут каждый решает сам – на что он готов ради чистоты эксперимента. Майк, похоже, очень хочет быть точным в этом воспоминании. Отравится, конечно. Ничего страшного, часик усиленной эмоциональной полировки и все будет ОК».