Бодхи - Происхождение видов

- Когда «другая я» исчезла, я осталась на некоторое время в том мире, стояла и пялилась на закатное небо. Состояние можно было назвать «прощанием». Я понимала, что только что со мной случилось что-то необычайно привлекательное, ни с чем не сравнимое, и что это прекратилось и может быть никогда больше не повторится. От этого понимания все вдруг стало очень красивым. Будто я вижу это в последний раз. Вспыхивали резонирующие мысли: «это может больше никогда не повториться», «больше ничего не осталось», «больше ничего не будет». И тут же все начало доставлять яркое удовольствие - запахи, цвет земли, прозрачный воздух, фактура поверхности ствола дерева - мне хотелось замереть и не упустить ни секунды этого наслаждения.

- Мне тоже хотелось бы задать вопрос, - прозвучал голос с головизора.

- Да, Джеффри, - ответил Томас, и голографическая фигура советника мгновенно сформировалась рядом с ним. – Джеффри Брэнигэн, - пояснил Томас Трайлангу, - член Совета.

- Если ты из первой волны дракончиков, то ты должен очень хорошо помнить довоенную жизнь, со всеми ее специфическими особенностями. Мы не можем решить проблему Нижних Территорий, и это создает некоторые затруднения.

Те, кого эта тема не интересовала, стали сбиваться в группки и вполголоса обсуждать что-то свое.

- Эти затруднения сначала казались нам временными, мы ждали, что они рассосутся сами собой, но этого не происходит. Люди с Нижних Территорий, иначе говоря «оранги», превратились в довольно устойчивый социальный конгломерат. У них есть своя экономика, своя политика, производство, школы, социальные институты – в общем, они ведут образ жизни, который, судя по всему, очень напоминает довоенное устройство общества. И это понятно, так как у них нет других примеров, а примыкать к нам они не могут, так как не хотят переставать испытывать негативные эмоции, они не считают НЭ вне закона, отравой, ну и соответственно живут в той же помойке, которая хорошо должна быть тебе известна.

- Да, - кивнул Трайланг, - мне это очень хорошо известно.

- Мы в общем предоставляем их самим себе, поскольку за уши в счастье и интересную жизнь никого не втащишь, это понятно. Естественно, мы ни при каких обстоятельствах не согласились бы предоставить им полную свободу действий. В частности, мы отнимаем у них детей, блокируем опасные направления развития промышленности и т.п. Но мирного сосуществования с орангами быть не может никогда и ни при каких обстоятельствах – они испытывают перманентную агрессию – против самих себя, против друг друга, против нас, и фактически мы находимся в состоянии «холодной войны». Мы перепробовали разные способы влияния на них – мы старались выделять из их среды тех, кто по нашему мнению был более разумен или более склонен к ОзВ, но в общем все впустую. Мы даже отказались от идеи дать возможность матерям выкормить тех детей, которых они родили – если ребенок живет хотя бы полгода среди орангов – он становится так сильно отравлен тупостью, стыдом, страхом, агрессией, ревностью и всем прочим, что дальнейшая его жизнь становится проблемной, и нередко такие дети возвращались обратно на Нижние Территории. Отъем новорожденных представляет из себя постоянный источник напряжений – нередко оранги укрывают их, нападают на наших людей. Поддержание статус-кво представляет из себя непростую проблему, не говоря уже об усилении контроля над ними, поскольку противостояние с агрессивными, дикими, тупыми людьми – это серьезное испытание. Если ты не совершенно чист от НЭ – а кто из нас может этим похвастаться? – то при таких постоянных столкновениях с орангами, будучи постоянным объектом ненависти и агрессии, НЭ начинают усиливаться. Мы оказываемся между Сциллой и Харибдой. Если мы ослабим контроль, то они конечно воспримут это как нашу слабость, и ситуация ухудшится – станет больше провокаций и агрессивных проявлений. Кроме того, это приведет к тому, что новорожденные будут укрываться чаще, и все больше и больше детей станут подвергаться пыткам, станет быстрее расти население орангов. Если мы усилим контроль, агрессия орангов выплеснется опять таки с повышенной силой, что приведет к тому, что наши люди, работающие там, будут больше травиться своими НЭ. Ситуация на данный момент кажется безвыходной. Мы, конечно, можем попросту уничтожить их, это не проблема. Проблема в другом – оранги не представляют из себя однородной массы ненавидящих людей. Среди них даже время от времени появляются беженцы, то есть те, кто хочет жить на Нижних Территориях, испытывать те или иные НЭ – например грусть, жалость, ревность, культивировать те или иные концепции – например о семейных связях, неприличности секса, они хотят жить семьей и иметь «своих» жен, мужей и детей, и тем не менее они могут быть согласны с неприемлемостью агрессии, они могут испытывать слабые желания прекратить некоторые НЭ и освободиться от определенного вида концептуальных ограничений, среди них попадаются и те, кто время от времени испытывает ОзВ… в общем – это неоднородная масса. Ну и потом – оранги не сразу становятся уродами в крайней степени вырождения: десятилетняя пупса – совсем не то же самое, во что она превратится через 20 или 40 лет. В общем – проблема сводится к тому, что существующее положение нестабильно и постоянно есть угрозы социального взрыва, а ослабление или усиление контроля приведет к этому взрыву, по нашим оценкам, еще скорее. А нам бы не хотелось доводить дело до восстаний и войн, поскольку тогда нам все же придется начать их уничтожать, заодно подпитывая тем самым зерна агрессии в нас самих.