Жан Даниэлу - Богословие иудеохристианства. Главы из книги

Напротив, св.Ириней настаивает на восстановлении животных. Возвращение в рай предполагает возвращение животных к райской пище, которая была растительной. Таким образом, это предполагает изобилие растительности: "Если животное лев питается плевами, то какова будет самая пшеница, от которой плева годна будет в пищу львам?" (5,33,4).

С другой стороны, отмечается важная группа пророчеств, относящаяся к новому Иерусалиму. Она содержит Ис.31,9; 54,11; 65,18; Варух 5. Относительно последнего текста Ириней пишет: "Все такие изречения не могут быть разумеемы в отношении к пренебесному миру; ибо говорится: Бог явит всей поднебесной Твою светлость (Варух 5,3), но они относятся ко временам Царства, когда земля будет воззвана Христом к первобытному состоянию, и Иерусалим будет воссоздан по образцу горнего Иерусалима" (5,35,2). Также цитируя Апок.21,1, Ириней показывает, что небесный Иерусалим, о котором говорит ап.Иоанн, появится не только после новой земли и нового неба: "С минованием сих, по словам ученика Господня Иоанна, сойдет на землю новый горний Иерусалим... Сего Иерусалима образ - Иерусалим на прежней земле, в котором праведные предварительно готовятся к нетлению" (5,35,2).

Таким образом Ириней явно отличает восстановление земного Иерусалима в течение 1000 лет от явления нового Иерусалима после суда и нового творения. Его экзегеза Апокалипсиса уделяет этому внимание.

Это упоминание о восстановлении Иерусалима важно, ибо оно показывает, насколько мысль, которую св. Ириней выражает здесь, свойственно азиатскому милленаризму Керинфа и Монтана, для которых тема Иерусалима была центральной.

В тоже время, св.Ириней указывает на происхождение этой темы, показывая, что он также связывает его с буквальным пониманием пророчеств Исайи. Собственно иринеевским в этом месте является то, что тысячелетие понимается как первое привыкание к нетлению. Ириней возвращается к этому и далее: "И как истинно он (человек) воскресает из мертвых, а не иносказательно... также истинно будет приготовляться к нетлению и будет возрастать и укрепляться во времена Царства, чтобы быть способным к принятию славы Отчей" (5,35,2).

Последний штрих, которым Ириней возвращается к первоначальному милленаризму - это акцент на то, что наступление тысячелетнего царства застанет живущих на земле: "ибо все эти и другие слова бесспорно сказаны относительно воскресения праведных, имеющего быть после пришествия антихриста... и относительно тех, кого Господь найдет во плоти ожидающими его с неба, которые претерпели гонения" 5,35,1.

В этом заключается связь милленаризма с первоначальным мессианским ожиданием, которое у иудеев было связано с вмешательством Бога в земные дела, триумфом против земных врагов и освобождением преследуемых праведников. Воскресение является не только средством присоединения умерших праведников к этому триумфу, оно есть, собственно оживление, восстановление мертвых в лучшие земные условия, еще не преображенные в град Божий.

Ириней свидетельствует об устойчивости милленаризма в конце II века в Великой Церкви. Это можно сопоставить со св.Милетоном Сардийским (L.GryLemellinarisme, Paris, 1904, p.81-82). Но существует также другое течение, которое свидетельствует о присутствии милленаризма в Азии в эту эпоху - это монтанизм. Его связи с тысячелетием Иоанна и Иринея явно прослеживаются, особенно в том значении, которое придавалась там параклиту. Монтанизм явился консервативным движением, которое в конце II века возвращалось к ревности эсхатологического ожидания первых азиатских общин и особенно к милленаризму. Поэтому в нем обнаруживаются архаические учения, среди которых присутствует именно учение о тысячелетии Папия или Керинфа, несмотря на то, что датировка является более поздней (см.: K.Aland, Der Montanismus und die Kleinasiatische Theologie, в: ZNW, 54 (1955), p. 113-114).

От Тертуллиана мы узнаем о милленаризме Монтана. J.H.Waszink собирает основные тексты в своем издании "О душе" (De Anima, p.591-593). В одном из них мы читаем: "Мы исповедуем, что одно царство нам обещано на земле до неба в другом состоянии, другое - небесное и в другом состоянии. Но после Воскресения, для тысячелетия в Иерусалиме, в городе Божественного Действия в Царстве, сошедшем с неба. Этот Иерусалим слово нового пророчества (монтанизм), которое таким образом свидетельствует в нашей вере, что образ города явится знамением до его явного появления" (Adv. Marc., 111,24; CSEL, 419).

Заметно несколько сжатый стиль Тертуллиана вобрал в себя все черты азиатского милленаризма: земное тысячелетнее царство, следующее за Воскресением и последующее с неба, указывающее на различное состояние тел в тысячелетнем царстве и на небе ("После тысячелетнего царства, которое включает в себя воскресение святых, однажды совершившегося конечного суда, изменение в одно мгновение в ангельскую природу, в одежду нетления, мы преобразимся в небесном царстве" (3,24;420)).