Виталий Тихоплав - Жизнь напрокат

Именно к этому выводу пришел в своих теоретических и экспериментальных исследованиях и Н. А. Козырев.

Заключительный аккорд своей „Термодинамики“ А. И. Вейник сформулировал следующим образом [59, с. 443]:

„Представьте себе безбрежный океан сверкающей лавы человеческих знаний. Он клокочет и не может найти выхода. Сдерживающая его плотина заперта на заржавленный, вековой давности висячий замок, имя которому — энтропия. Временами лава там и сям переливается через край, образуя яркие, искрящиеся, но быстро застывающие короткие „потоки — это теория относительности, квантовая механика и другие всплески человеческого гения.

Плотина все еще стоит, лишь иногда под могучими ударами волн выходящего из берегов океана натужно поскрипывает механизм старого замка. Мало кто осмеливается к нему прикоснуться. Эта книга — первый молоток, который вот уже в третий раз заносит автор над злополучным замком. Что ожидает плотину в будущем? Она неизбежно должна рухнуть. Сейчас пока трудно сказать, что уцелеет на пути освобожденной лавы. Но с несомненностью можно утверждать следующее: чем дольше продержится пресловутый замок, тем выше будет напор лавы, и тем, следовательно, разрушительнее станет ее сила“.

3.1.2. Причинная механика H. А. Козырева

С первых дней жизни начинается познание человеком окружающего его Мира. В маленьком Мире ребенка все целесообразно. Ребенок знает, что, спросив: „Для чего?“, — он получит ответ на этот вопрос. Но вот расширяется Мир, растворяется окно, и под шум капель весеннего ливня раздается вопрос: „Почему идет дождь?“ Так постепенно все больше и больше новый вопрос „почему?“ начинает вытеснять обычный в детстве вопрос „для чего?“. Опыт нашей жизни показывает, что этот вопрос — законный, что на него всегда должен существовать ответ. Таково величайшее свойство Мира, называемое причинностью. Благодаря этому свойству возможно научное познание Мира.

Постоянно встающий перед ученым вопрос „почему?“ ведет его все дальше в поисках глубинных принципов, которые должны выражать основные свойства материи, пространства и времени. Логика и математика превратили учение об этих общих свойствах Мира в точную науку — классическую механику. По своему содержанию эта наука — гордость человеческой мысли — должна быть высшим обобщением наших знаний о Мире, являться сутью естествознания. Тем не менее она воспринимается нами как наука сухая и, может быть, даже скучная. Возможно, эти ощущения указывают на неполноценность принципов точных наук.

Дело в том, что эта наука описывает Мир, неадекватный тому реальному Миру, в котором мы живем. „Механика Ньютона и квантовая механика Борна приводят к первому и второму началам термодинамики, поэтому в Мирах, отвечающих этим механикам, возможны только процессы, сопровождающиеся ростом энтропии и ведущие к тепловой смерти“ [58, с. 314]. В действительности же реальный Мир успешно борется со смертью противоположными процессами — процессами жизни, действующими против возрастания энтропии.

Почему же такое стало возможным? Оказывается, дело в том, что теоретическая механика Ньютона строго детерминирована (определена), а квантовая механика Борна полностью не определена.

Жесткий детерминизм, иссушающий Мир, действительно вытекает из уравнений классической механики и является сущностью ее законов. Уравнения позволяют одинаково точно предвычислять явления как в будущем, так и в прошедшем. Но поскольку причины предшествуют следствиям, такое возможно только при равноценности причин и следствий. Такой принцип противоречит понятию причинности, принятому в естествознании. Натуралист всегда отличит причину от следствия по ряду признаков. Например, если при воспроизведении явления А появляется явление В, то это значит, что А — причина, а В — следствие. Наоборот, воспроизводя В, мы не обязательно встретимся с явлением А, ибо следствие В может быть вызвано и другими причинами.

Хотя точная наука — классическая механика — использует понятия „действие“ и „противодействие“, „активные силы“ и „пассивные силы“, она исходит из того, что между этими понятиями нет разницы. Принцип равноценности причины и следствия совершенно исключил возможность ответа на вопрос „почему?“. Точные науки отвечают только на вопрос „как?“, то есть „каким образом произошла данная цепь явлений?“ В результате точные науки все более становятся описательными, и именно в строгости описания заключается их могущество.