Луис Ривера - К западу от смерти

Всю ночь я пролежал, не смыкая глаз. Лихорадка не проходила, но слишком сильно было нервное напряжение, чтобы меня сморил сон. Я дрожал под тонким одеялом и с ужасом понимал, что все виденное мною не было результатом бреда. Никакая галлюцинация не может длиться так долго…

В окно струился серебристый свет луны. В этом мертвенном свете петля выглядела особенно зловеще. Она не исчезла, как я надеялся. Как должен был бы исчезнуть мираж. Нет, она была настоящей. Настоящая петля, сделанная специально для меня. И даже стул заботливо поставлен внизу. Всего и заботы — влезть на него, надеть петлю на шею и сделать шаг вперед… Всего и заботы. Кто-то очень хорошо все подготовил. Просто идеально.

Развязка была близка. Но у меня еще оставался призрачный шанс. Рукопись по-прежнему лежала на столе. Ни собаки, ни девочка даже не приблизились к нему.

Непрочитанными остались лишь несколько страниц. Я в одном шаге от разгадки. Нельзя останавливаться сейчас. Нельзя… Чего бы мне это ни стоило. Им не увидеть меня в петле.

Я смог добраться до стола, взять рукопись и вернуться обратно на кровать. Не то чтобы мне хотелось полежать с комфортом. Просто петля была слишком уж близко к столу. С кровати ее было не так страшно видеть…

Какое-то время я отдыхал, прикрыв глаза. Сердце было готово выпрыгнуть из груди. Градом лил пот. Мне тяжело дался этот путь через комнату. И еще тяжелее — вид петли с такого близкого расстояния. Черт, я разглядел даже ворсинки на веревке… Мне ясно представилось, как они ткнутся в мою кожу, когда петля затянется.

«Не думай об этом, не думай, не думай» — повторял я про себя, пока приступ паники не прошел.

Я зажег ночник. Комнату залило неярким светом. Петля не исчезла. Она тихонько покачивалась на легком сквозняке. И снова воображение услужливо нарисовало очередную картинку — я с выпученными глазами и распухшим, почерневшим языком, вывалившимся изо рта, мерно покачиваюсь в петеле. Тонкая веревка глубоко врезалась в зеленоватую с багровыми подтеками шею… Откуда-то послышался тот самый скрип, который раздавался на площади. Не знаю, может, это тоже было игрой воображения, но мне хотелось заткнуть уши, чтобы больше не слышать его.

Судорожно всхлипнув, я открыл папку. Что бы ни случилось, нужно дочитать рукопись до конца. Что бы ни случилось! Не смотреть больше по сторонам. Не прислушиваться. Ни о чем не думать! Только читать… Может быть, так я уцелею.

Иисусе, сделай так, чтобы я уцелел!

И вошел Танцующий в город по имени Печальная собака. Несмотря на то, что много лет не был он здесь, узнавали его на улицах. Не стерся из памяти танец его о чудовище. Узнавали его люди, но молчали. И хоть полны испуга и злобы были взгляды многих, свободно шел по городу Танцующий, пока самый испуганный и самый злобный не крикнул в спину пророку:

— Ты снова здесь, Танцующий? Хочешь сплясать в петле?!

И тут же сотни и тысячи голосов подхватили этот крик. И взвился он над городом, как стая воронья.

— Спляши в петле, Танцующий!

Так кричали жители города по имени Печальная собака. И уже сжала чья-то рука камень.

Но не замедлил свой шаг Танцующий. Шел он с гордо поднятой головой, и лицо его было спокойным и задумчивым, словно бродил он один по берегу моря, а не шел среди бушующей толпы.

Но снова, как много лет назад, вышел вперед один из старейшин города и сказал:

— Ты был изгнан. Зачем вернулся ты? Опять возмущать наш покой? Опять оскорблять и пачкать нас своей истиной?

— Я вернулся, потому что к этому стремились моя воля и моя любовь к людям.

— О какой любви говоришь ты, если называешь многих чудовищем?

— Любовь и жалость — враги. Не путай их. Моя любовь требует, чтобы те, кого я люблю, наконец прозрели.

— Нам не нужна твоя любовь, Танцующий. Такая любовь, — сказал старейшина.

И тут из толпы выскочил безобразный карлик и завопил:

— Нам не нужна такая любовь! Спляши в петле, Танцующий!

— Спляши в петле!

— Спляши в петле!

— Спляши в петле!

Так бесновалась толпа.

Но снова поднял руку старейшина города, призывая людей к тишине. И так сказал он:

— Мы не преступники. И пусть Танцующий называет нас погонщиками верблюдов, а многих — чудовищем, не должно поступать с ним, как со зверем. Мы будем судить его. Ведите пророка на площадь!

Тысячи рук подхватили Танцующего, и потекла толпа к базарной площади, что была в центре города по имени Печальная собака, и где уже когда-то танцевал пророк.