Луис Ривера - К западу от смерти

Ступайте, братья мои по истине. Больше не нужен вам Танцующий. Выполнил он свое предназначение. И опустел, наконец, кувшин его.

Сами вы вскоре станете Танцующими. И пусть волей вашей будет созидание нового мира в себе.

А меня ждут в городе по имени Печальная собака. Уже слышу я стук молотков. Уже вижу, как завязывают узел на пеньковой веревке. Не хочу лишать я плотников и палачей оправдания их существования.

О времени я теперь судил только по отросшей щетине. Хоть какой-то ориентир… Голод притупился. Страх — нет… Особенно пугало то, что кто-то время от времени начинает ломиться в мою дверь.

Когда такое случалось, я замирал, боясь не то что шевелиться, даже дышать. Я знал, что это глупо, — тот, кто стоял по ту сторону двери, прекрасно знал, что я в номере. Но поделать с собой я ничего не мог. Я уподоблялся ребенку, который, закрывая глаза ладошками, считает, что удачно спрятался…

Тот, кто не сидел в обшарпанном номере старого отеля, в городе, где творятся необъяснимые и жуткие вещи, и не слышал тяжелого мрачного стука в свою дверь, никогда не поймет, что такое настоящий страх. Воображение услужливо рисовало картины одну страшнее другой. Мне виделся мой мертвый друг с петлей на шее, хозяин отеля, у которого вместо лица — черный провал в бездну, старый индеец с веревкой в руке. Я представлял людей с песьими головами, громадных собак с горящими глазами, ходящих на задних лапах… Человеческое воображение — непостижимая вещь. Откуда, из каких закоулков сознания выплывают эти чудовищные образы? Кто даст ответ?

Я не пытался бороться с этими кошмарами. Я даже боялся подумать об этом… Мужества хватало лишь сидеть оцепенев и шептать побелевшими губами наспех сочиненные молитвы. Но и это удавалось все с большим трудом. Всему есть предел. Всему. Я думал, что скоро настанет момент, когда я попытаюсь убежать от своего страха, прыгнув в окно. Может, именно на это и рассчитывает тот, кто громко и размеренно стучит в мою дверь? А потом пытается выбить ее…

Но однажды я все же подошел к шкафу, который закрывал дверь, и отодвинул его. Наверное, я устал бояться… Действительно, предел есть всему. Но что будет за ним, угадать нельзя. Я должен был окончательно сойти с ума. Но вместо этого почувствовал, что больше не боюсь. Говорят, что выдержать пытку помогает довольно простая штука — нужно желать себе еще большей боли. Так «пережигается» нерв… И человек ничего не чувствует. То есть чувствует, но это уже не его тело… Что-то подобное произошло и со мной. Мой страх сгорел. Он дошел до высшей точки, когда я просто сидел в кресле и тихонько скулил, как щенок… И вдруг страх умер, оставив вместо себя лишь гнетущую пустоту. Не храбрость. Не мужество. Не готовность драться за свою жизнь… Всего лишь пустоту… Вот тогда я встал и подошел к двери.

И открыл ее.

Резко, одним сильным рывком распахнул ее, чтобы застать врасплох того, кто стоит за ней.

Я ожидал увидеть что-то такое, от чего мои волосы встанут дыбом, а ноги прирастут к полу. Я приготовился к самому большому испытанию в своей жизни и наполовину был уверен в том, что оно будет последним. Я собрал остатки мужества, чтобы достойно принять то, что мне приготовил этот проклятый город…

И… Словно с разбегу влетел в стену.

За дверью стояла девочка лет семи. В длинном глухом платьице и стоптанных туфлях. Черные волосы были аккуратно зачесаны назад и схвачены сзади ремешком.

Я не верил своим глазам. Откуда здесь, в этом отеле, в этом городе маленькая девочка? Я не видел здесь никого моложе сорока лет… И как эта кроха может с такой силой ломиться дверь?.. Или это опять галлюцинация?

На всякий случай, я ущипнул себя за руку. Больно. Выглянул в коридор — проверить, не стоит ли кто за дверью — никого. Снова перевел взгляд на девочку — обычная девочка. Одета мрачновато для своего возраста, но в целом…

Она стояла, разглядывая носки своих туфель. И молчала. Я тоже молчал, лихорадочно соображая, как поступить в этой ситуации. С детьми я не умел ладить…

Пауза затягивалась. Я вдруг почувствовал, что ко мне возвращается страх. Необъяснимы, иррациональный… Не может здесь быть никакой девочки! Не может, и все! Но если это не ребенок, то кто? Какое чудовище приняло обличье девочки и пришло ко мне?

Напряжение росло. Я попытался что-то сказать, но мое горло словно сжали стальной ладонью, и из него вырвался лишь жалкий писк. От девочки исходила угроза. И это было настолько дико и противоестественно, что я начал думать, что это просто сон. Очередной кошмарный сон… Но тут же вспомнилась боль в руке, когда я ущипнул себя. Нет. Если это и сон, то настолько реалистичный, что я просто могу умереть от разрыва сердца, не просыпаясь.