Нандор Фодор - Меж двух миров

Наконец массовое недовольство достигло апогея и в Рандольфе, штат Нью-Йорк, куда «новый Франкенштейн» был доставлен для дальнейшего развития («дабы иметь преимущества более высокого положения над уровнем моря», ни больше, ни меньше!) случилось небольшое народное восстание. Население города двинулось к дому, где пребывал «младенец», разломало его и даже растоптало на кусочки.

Сердце Джона Мюррея Спиэра было разбито. Он не попытался воссоздать своё детище, зато оставил потомкам следующие бессмертные строки: «Благодарю Господа за то, что открытый нам принцип жизни и философия, в глубины которой мы были посвящены, неподвластны толпе и лживым репортёрам. Истина, павшая здесь, когда-нибудь возродится вновь. Время и вечность на её стороне!»

14 января 1960 года в доме Эдгара Дж. Джонса (Медидан-Драйв, 1448, Балтимор, Мериленд) произошёл типичный взрыв активности полтергейста, подробно описанный местной прессой. Психологическая подоплёка происшествия показалась мне любопытной, и я взялся за проведение психоаналитического расследования, о ходе которого и хочу сейчас рассказать.

Я отправился в Балтимор 20 января в среду и прибыл туда после полуночи. Проанализировав в поезде всю имевшуюся в моём распоряжении скудную информацию, я попытался воссоздать возможные скрытые мотивы этого происшествия.

Мне рассказали, что в доме проживает, помимо прочих, внук хозяина — юный джентльмен по имени Тед Паулс, страстный любитель научной фантастики, посвящающий ей всё свободное время. Что это — полтергейст, как форма эскапизма? Не исключено. Научная фантастика — идеальный путь ухода от любых проблем. С автором научно-фантастических книг я бы поговорил о сублимации — перекачивании внутренних переживаний в каналы творчества, но ведь и читатель вполне может превратить фантазии на почве любимого чтива в своего рода маскировочный экран. Что кроется за ним? Скорее всего, наше неодолимое стремление к пренатальному состоянию. Далёкая планета в «матке» космического пространства — идеальный аналог человеческого зародыша, пребывающего до момента появления на свет как бы в персональной Вселенной. Лучшего средства борьбы с действительностью, чем воображаемое путешествие в космос, при всём желании не найдёшь. Кстати, Тед Паулс не был заурядным читателем: на вполне профессиональном уровне он издавал дома дискуссионный листок под названием «Фанджек».

Затем мне пришла в голову любопытная мысль: фантасты обычно населяют межзвёздное пространство разного рода не-человеческими формами жизни. Тут также прослеживается связь с эмбриональным периодом развития человеческого организма. Между тем, имя Тед Паулс звучит похоже на «tadpole» («головастик»): чем не яркий представитель пренатальной Вселенной!

«Что в имени моём?..» Задав этот знаменитый вопрос, Шекспир не дал на него ответа — по крайней мере такого ответа, который удовлетворил бы психоаналитиков. Проанализировать связанные с этим проблемы я попытался в эссе под названием «Nomen Est Omen» (Самиреза, Калькутта, 1956 г.). «Вот бы ещё оказалось, что у нашего Теда длинные ноги, — продолжал я свои размышления. — Для «лягушонка»-подростка «прыжок» из нашей реальности в космическую — дело несложное. Кстати, вполне возможно, что он читал «Лунный пруд» Абрахама Меррита — классическое произведение, в котором рассказывается о гигантских людях-лягушках, заполоняющих Землю…»

Выяснилось, что Тед действительно долговяз — даже передвигается как-то по-лягушачьи. В остальном же гипотеза о полтергейсте как форме эскапизма оказалась всего лишь плодом моей собственной фантазии. Мальчик, действительно похожий на лягушонка, имени своего не стыдился, Меррита не читал и, похоже, не испытывал особых проблем с «нашей» реальностью. Всё-таки научно-фантастическая зацепка в чём-то мне помогла. Я взял с собой в Балтимор томик Азимова и подписал книгу: «Любителю научной фантастики от единомышленника в память о встрече». Это был удачный ход: мальчик сразу же стал относиться ко мне иначе. Дело в том, что толпившихся вокруг него журналистов Тед Паулс успел к этому времени возненавидеть лютой ненавистью: собственной популярностью он был сыт по горло и очень переживал оттого, что доставляет семье лишние хлопоты. Один из репортёров даже потребовал от Теда признаться в том, что тот сам швыряет, поджигает и взрывает в доме предметы. Тед написал возмущённое и, надо сказать, прекрасно составленное письмо главному редактору, который протест этот проигнорировал.