Бхагаван Раджниш - Мессия. Том 1

Слишком много осколков духа рассеял я по этим улицам, и слишком много детей моих стремлений бродят нагими меж этих холмов, и я не могу уйти от них легко и без боли.

Он говорит почти то же, что мог бы сказать и я. Как я могу оставить свое тело без всех вас? Мой корабль прибыл давным-давно, но я даже не смотрю на него.

Он прав. Каждый мастер будет чувствовать то же самое:

Слишком много осколков духа рассеял я по этим улицам, и слишком много детей моих стремлений бродят нагими меж этих холмов, и я не могу уйти от них легко и без боли.

Не одежду сбрасываю я сегодня, а собственными руками сдираю с себя кожу.

Не мысль я оставляю после себя, а сердце, умягченное голодом и жаждой.

— Хорошо, Вимал?

— Да, Мастер.

9 января 1987.

Возлюбленный Мастер,

Нельзя мне более медлить.

Море, которое зовет к себе все сущее, зовет и меня, и я должен отплыть.

Ибо остаться — значит замерзнуть, заледенеть, сделаться застывшим слепком, хотя часы ночные и пламенны.

Хотел бы я взять с собою все. Но как? Голос не может взять с собой язык и уста, которые дали ему крылья. Он должен устремляться в эфир один. И орел один летит к солнцу, оставив родное гнездо.

Дойдя до подножия холма, он вновь обернулся к морю и увидел, что его корабль приближается к берегу, а на палубе моряки — сыновья его земли.

И воззвала к ним его душа, и он сказал:

Сыновья праматери моей, вы, оседлавшие гребни волн, Сколько раз приплывали вы в моих снах. Вот вы пришли в мое пробуждение, которое есть — мой более глубокий сон.

Я готов пуститься в плавание, и мое нетерпение, подняв все паруса, ждет ветра.

Лишь глотну этого спокойного воздуха, взгляну с любовью назад, и тогда я встану среди вас, — мореплаватель среди мореплавателей.

О, бескрайнее море, дремлющая мать, только в тебе находят мир и свободу река и ручей.

Лишь один поворот сделает этот ручей, лишь еще один его всплеск раздастся на этой поляне, — и я вольюсь в тебя, беспредельная капля в беспредельный океан.

Альмустафа говорит: …Нельзя мне более медлить. Море, которое зовет к себе все сущее, зовет и меня, и я должен отплыть.

Это переживание всех, кто пробудился к своей реальности, чья духовная сущность реализована. Их работа на себя завершена; им не нужно больше медлить в темных долинах жизни. Но они медлят, пока сущее позволяет им.

Причина в трансформации, преображении: как только вы узнаете себя, ваша страсть — та же энергия, которая тянула вас вниз и вниз, — становится новой силой. Отсюда слово сострадание — страсть становится состраданием*, вожделение становится любовью. У страсти тысяча и одна проблема; у сострадания только одна проблема.

Мне вспоминается Гаутама Будда. Говорят… слова не важны, но смысл — самое прекрасное и самое значительное, что можно пережить. Когда Гаутама Будда стал просветленным, была ночь полнолуния. В первый раз он столкнулся с новой проблемой. Он сталкивался со многими проблемами — и из-за того, что он был способен решить все эти проблемы, он даже не осознавал прежде, что эта проблема, последняя, тоже появится в определенный момент путешествия к звездам. Это было сострадание.

Когда он стал просветленным, исчезли все его собственные волнения, тревоги, как будто их никогда не существовало прежде, как будто он спал, и это было просто ночным кошмаром. Теперь он пробудился, все эти сновидения исчезли. Однако нечто новое — настолько новое, что он даже не грезил о нем, — внезапно стало всем его существованием.

Называется это состояние состраданием. Вся энергия, которая раньше вовлекалась в страсть, очистилась и утончилась. Она уже не движется вниз, она раскрывает свои крылья и готова лететь. А как же те миллионы и миллионы людей, которые до сих пор блуждают в темноте, в слепоте? Неужели он настолько эгоистичен, что забудет о них? — друзей и врагов, любивших и тех, кто ненавидел его, людей, лелеявших его всю жизнь, и людей, желавших уничтожить его. Но когда возникает сострадание, различие между врагом и другом исчезает. Теперь весь караван человечества — просто спутники. Следует ли ему оглядываться, или просто идти вперед и исчезнуть в тотальном блаженстве? Он подошел к точке, в которой для него исчезли все препятствия. Он может двигаться и летать, подобно орлу в открытом небе истины, красоты, благодати — сатьям, шивам, сумдерам.