Владислав Лебедько - Хpоники российской Саньясы. Том 1

— Тоже, где-нибудь после полуночи, приходите сюда, сядьте напротив и минут десять-пятнадцать концентрируйте внимание в этом углублении. Может, кто вам и явится:

В половину первого пошли. Договорились, что будем молчать и по дороге, и там. Сели, сосредотачиваемся: хоть и темно, но через пару минут глаза привыкли и, вроде бы, все неплохо видно, да и концентрация хорошая. Ничего особенного не происходит, только комары кусаются. Минут через десять за спиной звук сильного мокрого шлепка по песку. Секунд двадцать — тишина, потом — еще один шлепок. Сидим, продолжаем смотреть в углубление. А за спиной шлепки все чаще: как будто кто-то ходит как-то странно, — на одной ноге что ли: Да громко так! Не оборачиваемся, продолжаем смотреть в углубление на склоне. Потом, не договариваясь ни жестом, ни взглядом, одновременно встаем и, не поворачиваясь туда, где раздавались «шаги», поспешно уходим. Придя в лагерь и заварив чаю, делимся впечатлениями:

— Слышал, Андрей?

— Да, четкое впечатление, что кто- то на одной ноге ходит. Но не животное и не человек. Самое интересное то, что я интуитивно почувствовал, что поворачиваться не нужно, скорее, даже не то что не нужно, а нельзя!

— То же самое и у меня. А потом, — очень четкий импульс поскорее уходить.

— Точно!

Рассказали Петру. Он поприкалывался над нашей впечатлительностью, и опять сказал, что особого смысла во всех этих вещах для Практики не видит. Так — развлечения ради…

Весной девяносто восьмого года Петр предложил мне поехать на месяц в Алма-Ату, поработать с небольшой группой, которая там занималась, почитать лекции в местных ВУЗах.

Я полетел туда и уже в первую ночь (самолет прилетел в полночь) был поражен тем, как начало меняться мое восприятие. Происходило это постепенно, за несколько часов, но мне хватило концентрации, чтобы отследить переход, на который люди обычно не обращают внимания. Поменялось и самоощущение и характер восприятия, расширился спектр осознаваемых модальностей и тонкость различения сигналов. Очень обострилась чувствительность. В зрительной модальности — стало очень легко, по сравнению с Питером, работать с визуализациями, особенно в абстрактном диапазоне: все четче, ярче; значительно повысилась степень управляемости. И, в первую же ночь — пять осознанных переходов в сон. За месяц пребывания в Алма-Ате удалось очень качественно поработать с просоночным. В основном, это был абстрактный диапазон, так что описывать особенно нечего. Интересен сам факт изменения восприятия в Алма-Ате. Вообще, это удивительное место: каждый второй там «видящий», «слышащий», экстрасенс и тому подобное. Много рассказывали мне о том, что чуть ли не половина сотрудников Алма-Атинского Минздрава — левитируют: выезжают в горы, где какой-то местный маг устраивает для них семинары по этому делу. Не то, чтобы летают, как птицы, но на задницах подпрыгивают и даже зависают так низенько-незенько…

В Алма-Ате я некоторое время жил у Надежды Шербул, которая несколько лет занималась у Василия Пантелеевича. Она рассказала мне массу потрясающих историй. Вот одна из них: однажды Надежда вместе с Сандрой (Сандру я тоже хорошо знаю) отправились в горы. А было там одно место, которое называлось «смеющийся ледник». В этом месте иногда замерзали и погибали люди. Это место обладало какой-то странной особенностью: когда человек (особенно те, кто обладал повышенной чувствительностью) добирался до ледника, с ним случался приступ смеха и настолько сильной эйфории, что уйти, не обладая сильной волей, было невозможно, человек оставался и замерзал. По крайней мере, в одиночку туда идти не рекомендовалось. А Надежда с Сандрой пошли: договорились, что будут друг друга подстраховывать. И вот, на леднике, с Надеждой случилась эйфория. Она вообще человек очень чувствительный. Сандра тоже смеется и ей также очень хорошо. Надежда легла и говорит:

— Все, я никуда не уйду!

Тут уж Сандре не до смеха. Хоть и ее ледник «отпускать не хочет», но некоторая трезвость осталась, — она прекрасно осознала, чем все это кончится, и это осознание дало ей силы. В общем, кое как вытащила Надежду оттуда. Вернулись домой. Обе чувствуют себя «не в своей тарелке». Надежда предлагает:

— Давай попробуем войти в сновидение, вернемся в сновидении на ледник и выясним, в чем там дело. У меня ощущение, что я как будто не вся оттуда вернулась. Будто бы какая-то часть меня — еще там.

Вошли в сновидение (как я уже говорил: в Алма-Ате, для людей, имеющих опыт, это не проблема). Сандра почувствовала дискомфорт и сильный холод: ее знобило. Села, — Надежда лежит рядом на полу неподвижно. Пробовала пробудить, трясла, била по щекам, — никак! Да еще и холодная, как ледышка. (Надежда потом рассказывала, что в тот момент она очень ясно ощущала себя на леднике и понимала, что он ее не уже отпустит). Что делать, — непонятно! Сандра и сама — как во сне, как будто проснуться до конца не может. И — дикий холод, не помогают ни свитера, ни одеяла. Решила уже звонить в «скорую» (только, что они сделают?), вдруг в прихожей звонок. На пороге — взволнованный Василий Пантелеич: