Эрнст МУЛДАШЕВ - Матрица жизни на Земле. Том 4

А ведь рецепт успеха в шоу-бизнесе прост — любить надо зрителя не на словах, а душой, да так сильно любить, чтобы от души твоей прямо-таки веяло любовью к людям вообще… искренней, к тому же. И всегда-всегда бояться эгоизма, который тут же почувствуют зрители. Игорь Николаев, по-моему, понимает это.

Я опять откинулся на стуле и опять посмотрел на свою желтую неказистую авторучку. Неожиданно в голове зазвучала старая русская песня:

Эта песня начала грациозно и печально звучать в душе, но тут же… прервалась неприятным воспоминанием о том, что многие русские люди вместо чисто русских восклицаний «О!», «О-о-о!», «Ох ты!» или «Ух ты!», вдруг начали говорить по-американски- «Bay!». Это самое «Bay!» нервозным комком подступило к горлу.

Я прекрасно понимал, что «Bay!» является обычным восклицанием на американский манер и ничего особенного в нем нет. «Bay!» так «Bay!»… Но оно, почему-то, нервировало меня… хотя я понимаю и люблю английский язык, где даже пресловутое «Bay!» звучит приятно.

А вот от русского исполнения «Bay!» меня трясет и противность какая-то возникает.

Я стал думать на эту тему и… чуть сам не сказал «Bay!». И тут до меня дошло, что все это не просто так.

Бог почему-то создал в мире много языков, а не один, что, вообще-то, нелогично, — трудно ведь общаться-то! Но может быть, Бог сделал это для того, чтобы весь мир одновременно не пропитался эгоизмом и через него не принял Чужого Бога? Если это произойдет с одной страной — это еще полбеды, — другие страны подкорректируют (хотя бы через исламский фундаментализм). Но если, например, весь мир вдруг хором скажет… «Bay!», то… Чужому Богу откроется прямая дорога в души всего Человечества! И на это… немедленно отреагирует Тот Свет. А это уже… Апокалипсис — планета Земля не допустит в души всех людей Чужого Бога и… уничтожит (в очередной раз!) все заблудшее Человечество. И… в загадочной Чистой (!) Шамбале вновь будет создан… Новый Человек. Хотя… похоже, что он уже создан, и, возможно, уже конкурирует с нами. Поэтому хорошо, что люди говорят на разных языках. Штампа нет! А самый страшный штамп — это штамп Чужого Бога. И поэтому, наверное, иногда так хочется уютно и тепло сказать чисто по-русски: «О-о-о!», а, не копируя кого-то, произнести «Bay!». Ведь забывая исконно Свое, мы приближаемся к Чужому Богу.

Об этом мы, дорогой читатель, поговорим дальше в этой книге.

Я уже тепло взглянул на свою неказистую желтую авторучку, и в голове снова зазвучала старая русская песня:

Я снова откинулся на стуле и снова, конечно же, закурил. И пусть эта сигарета была американской, мне было приятно, что я думаю по-русски. А слово «ямщик» мне показалось таким родным и хорошим, таким ласкающим слух, таким русским, таким… что я не удержался, и тихонько запел:

Я понял, что меня больше всего берут за душу слова «Мне некого больше любить», потому что я чувствовал, что без Любви нет жизни.

— Почему? — нелепо задал я себе вопрос вслух. — Почему так? Почему так важна Любовь?

— Да потому, — ответил я сам себе шепотом, — что без Любви наступает пустота, смердящая пустота оторванности от Настоящего Бога, который создал весь Мир и… тебя тоже вместе с ним… за счет энергии Любви.

Любовь — это Созидание, — вдруг проговорил я. — А это щемящее чувство Любви в душе есть не просто отголосок, а есть натуральная энергия Любви создавшая весь этот мир и… тебя тоже.

— А кого любить-то в этом мире? — возник вдруг тревожный вопрос. — Ведь страшно звучит — «Мне некого больше любить…!».

Я поднял глаза кверху и вдруг как-то легко понял, что тогда, когда некого любить, надо любить… людей вообще.

От этой мысли мне стало легко-легко. Хорошо на душе стало. Я встал и, почти во весь голос, запел:

— Поешь, шеф?! — неожиданно раздался голос завхоза. — А нам не до песен… Мы все в жизни возимся!

— Ну и как там, в подвале-то? — смутившись, спросил я и сел на стул.

— Понимаешь, шеф, пока я к тебе ходил, Олежка, сволочь, опять в другой конец подвала покурить поперся… — туда, где жижа помельче.