Колетт Барон-Рид - Вспоминая будущее. Путь к восстановлению интуиции

Скандал на кофейной гуще

Позже я узнала, почему мой отец мог говорить со мной о тех призраках в джунглях: в нашей семье у него были самые сильные интуитивные способности, и, возможно, свой дар я унаследовала именно от него. Один из его старых друзей недавно рассказал мне о нем историю, которая случилась, когда мне было около трех лет.

На какую бы вечеринку ни приходил мой папа, под конец вечера он всегда гадал всем желающим на кофейной гуще. Он мог видеть скрытое, и все тайное для него становилось явным, стоило ему лишь взглянуть на кофейную гущу, оставшуюся на дне чашки того, кто пил кофе. На самом деле отец практиковал тассеомантию — тот вид предсказаний, который обычно относят к гаданию на чайных листьях, но папа предпочитал пользоваться им в контексте кофейной гущи.

Отец был очень сильным мастером в этой области. Вероятно, чтобы сделать правильный прогноз, он входил в определенное состояние транса, в котором ему открывались глубоко личные и, порой, шокирующие подробности жизни любителей кофе. Естественно, такая уникальная способность к предсказаниям сделала папу душой компании. И все было прекрасно до одного вечера, когда отец рассказал о романе одной присутствовавшей на вечеринке женщины с мужем другой гостьи. Точно как в тот раз, когда меня отправили в мою комнату, подозревая, что я подслушала телефонный разговор, мама настояла, чтобы отец прекратил «гадать».

Короче говоря, к нашей общей с отцом черте или таланту Видения относились со страхом и пренебрежением, если вообще говорили о ней. Как бы я ни пыталась поговорить с мамой о чем-то, связанном с миром духов, она не обращала на мои слова никакого внимания (хотя годами позже я узнала, что тайно она любила обращаться к медиумам, поэтому, возможно, в то время она просто не хотела, чтобы ее дочь становилась одной из них).

Странно, что в последний год своей жизни мама сказала, что гордится тем, что я стала прорицателем. Однако я хорошо помню, как однажды, когда один из коллег моего отца спросил, чем я зарабатываю на жизнь, не успела я открыть рот, как мама перебила меня, громко объявив: «Маркетингом!»

Глава 3

Юность: прочь от такого дара!

Когда мне исполнилось тринадцать лет, я уже не могла справиться с той чувствительностью, которая продолжала развиваться внутри меня. Я очень ясно помню несколько событий, относящихся к тому периоду времени, которые оказали на меня сильное влияние.

Отец моей подруги был юристом. Когда я пришла к ним в гости, я увидела на полу то, что показалось мне его водительскими правами. Я наклонилась, чтобы поднять их, но они исчезли. И так три раза подряд. Я никогда не рассказывала никому об этом, ведь мне и раньше приходилось видеть то, чего нет на самом деле. Затем несколько лет спустя, уже после того, как наша семья переехала в другой город, я узнала, что отец моей подруги был обвинен в мошенничестве и потерял свою лицензию на юридическую практику. Таким образом, я поняла, что «видела» не права, а липовую лицензию, которая и исчезала, как только я пыталась ее поднять, чтобы отдать тому, кому она принадлежала.

Однажды я приехала с ночевкой к другой своей подруге, ее семья жила на ферме. Когда я проходила мимо комнаты ее брата, я почувствовала необычайный, тошнотворный страх. Каждый раз, когда я оказывалась возле его двери, я чувствовала, что кто-то дергает меня за волосы, но когда оборачивалась, никого не видела рядом. Позже мне рассказали по секрету, что он долгие годы приставал к моей подруге, и чаще всего это случалось именно на ферме.

Это были последние два события, связанные с интуицией, которые я могу припомнить, прежде чем мои способности покинули меня — на время. Мой разум стали занимать другие вещи, ведь родители стремились подготовить меня для такого будущего, которое, по их мнению, было мне необходимо. Мама и папа были убеждены, что образование — это все, и что деньги обеспечат безопасность, а хорошее образование станет моей страховкой в жизни — от всех непредсказуемых случаев.

Как я уже говорила, в свое время мои родители переехали в Канаду, чтобы начать новую жизнь. Папа даже поменял фамилию, чтобы она стала удобопроизносимой, а нас лучше принимали в обществе. Так мы сменили фамилию Богданович на фамилию Барон. Отец сделал это не только потому, что никто из окружающих не мог произнести Богданович, но также из-за того, что ему нравился аристократический стиль новой фамилии, и, исходя из общепринятого смысла слова «барон», можно было предположить, что у нас — у семьи — есть титул. Думаю, именно поэтому нас с сестрой приняли в частную школу: представители администрации решили, что мы — баронессы и принадлежим к дворянству. Я не делала ничего, чтобы разубедить их: на самом деле, для себя я даже решила поддерживать эту фантазию.