Бхагаван Раджниш - Прямо к Свободе. Размышления о суфийских притчах

Слова не могут сказать много. И если вы думаете, что лишь зная имена и названия, вы познали — вы все их упустите.

Старайтесь избегать слов. Не пытайтесь обозначить. Вы сразу же обозначаете! Обозначение — это такая великая болезнь. Это привязанность. Вы видите человека, вы говорите "красивый", вы видите женщину и говорите "уродливая". Почему с такой поспешностью? Подождите! У женщины много лиц. Даже уродливая женщина иногда имеет такое красивое лицо, с которым не может сравниться никакая красота. Уродливейшая — я видел самую уродливую женщину в определенной позе, в особом настроении, в определенном климате, такой красивой, что ваша мисс Вселенная будет выглядеть немного бледнее перед ней. И я видел самую красивую женщину уродливой в определенных настроениях. Подождите! Не обозначайте? Иначе ваше обозначение не позволит вам увидеть реальность. Даже красивые женщины в гневе, в решимости, в ревности, в алчности становятся такими уродливыми. И их уродство — духовное и внутреннее, и оно выступает на всем их теле, как сыпь. Когда женщина ревнива и алчна, она может быть красива на поверхности, но нечто излучается вокруг нее — ядовитое, змееподобное. Она уродлива. Коснитесь её в этот момент, и вы почувствуете, что дотронулись до рептилии, а не до женщины. Ядовита. Испарения исходят от неё, как от яда.

Не категоризируйте. Реальность не верит в обозначения. Реальность продолжает двигаться и меняться. Она текуча, как река. Вы не можете вступить дважды в ту же реку — даже ни однажды. Она двигается все время.

Не называйте. А у вас есть глубинные гнезда в уме, сразу же, как только что-то есть, вы кладете это в гнездо — и покончено! И вы думаете, что знаете! Этот человек хороший, а этот — плохой. Разве вы никогда не наблюдали, как плохой человек становится хорошим, а хороший — плохим? Разве вы не видели честного вора? Разве вы не видели очень искреннего преступника? Не видели грешника, но святого? Категории не принадлежат жизни. Они принадлежат уму. Категории — это ваши игры. Не категоризируйте.

А этот человек пришел спросить Маруфа: "Как категоризировать тебя? Куда тебя положить?" Маруф — живой человек. Если бы он был мертв, он сказал бы: "Я — магометанин, конечно, скромный мусульманин, суфий", — но он не мертвец. Он не может позволить категоризировать. Он живой, чрезвычайно живой.

Он говорит: "Запомни меня только по этому. Не по чему другому. Это то, о чем я пришел сказать. Ты должен думать обо мне, как о том, кто это сказал". Только это запомни, что те, кто не принимают меня, те уважают меня, и те, кто не понимает меня, те бранят меня. В Иерусалиме евреи думают, что я христианин, и мусульмане, что я еврей. А в Багдаде, где меня любят, в моей общине, евреи думают, что я самый совершенный еврей, христиане — что я перерожденный Христос, и мусульмане, что я последнее слово в бытии мусульманина.

"Большего я не скажу. Только это я говорю тебе. И если ты хочешь знать, как запомнить меня, ты можешь делать это, только это: ты должен думать обо мне, как о том, кто это сказал".

Он остается некатегоризированным, необозначенным. Он не дает никакого ключа. Скорее, он становится более загадочным. Человек мог прийти с чем-то, с каким-то предубеждением, некоей идеей об этом Мастере, Маруфе. Он разрушил полностью его ум. Он отрезал все его предрассудки. Он оставил его в вакууме. Это то, что мастер делает — оставляет вас в пустоте. Но это есть самый прекрасный подарок, который может быть вам дан — ничто, пустота, вакуум.

В этом вакууме возникает все. В этом ничто возникает все. В этой пустоте рождается абсолютное. Но пока вы не умрете, это невозможно.

Вы здесь позвольте мне быть вашей смертью и воскрешением.

20 апреля 1975 года

Перевод окончен 18 сентября 1980 года

Свами Прем