В. Сафонов - Невероятное

Сотрудницы отдела с недоумением и улыбками смотрели на мои манипуляции, продолжавшиеся три-четыре минуты.

Откровенно говоря, ожидание результатов было таким же, как тогда с Мессингом в Доме медицинских работников. И тогда, и сейчас я выполнял работу, от которой следовало ждать результата, и только.

И вновь произошло «чудо» — лицо девушки посерьезнело, скептической улыбки как не бывало.

— Знаете, — как-то рассеянно сказала она, — голова-то и в самом деле прошла. Только не знаю, надолго ли?

— А это мы проверим, — сказал я. — Если потребуется, то повторим.

Но повторять не пришлось; головная боль, мучившая Галю 3. уже несколько дней, прошла, как говорится, начисто.

Давно замечено, что первый успех обладает поистине волшебной силой. Я это хорошо знал по личному опыту. Но первый робкий шаг, сделанный по казавшейся зыбкой дороге в неведомое, обнаружил, что она устойчива, как трос канатоходца.

Такое сравнение не случайно. Если канатоходец даже на мгновение испугается зияющей под ногами пустоты, то он неминуемо сорвется.

Если человек, знающий, как выделить из себя «биополе», «биоток» (не в названии суть), усомнится в своей способности излучить это нечто , то это нечто и не выделится.

И в том, и в другом случае необходима непоколебимая вера в себя, в свою волю и способности. Поистине вера может сдвигать горы!

Первый успех, что называется, окрылил, и меня понесло. Не скрою, я выдержал упорную борьбу со своими сомнениями, подсказываемыми рассудком. Я ко всему подходил критически, доверяясь только собственному опыту, опасаясь оказаться в плену иллюзий.

Мне приходилось читать, что любое заболевание любого организма, части тела ведет к комплексному нарушению в организме баланса веществ, уровня организации и состояния энергетики. Последнее (энергетику живого) надо, безусловно, поставить на первое место.

Не боясь быть назойливым и бестактным, я выискивал больных где только мог. Прежде всего среди сослуживцев, которые вначале смотрели на мои эксперименты как на чудачества, пока не удостоверились, что это не так и в общем-то даже интересно. Среди родственников, все болезни которых я знал наизусть, экспериментировать было труднее. Я не раз вспоминал и вспоминаю мудрость

Христа, с горечью констатировавшего, что «нет пророка в своем отечестве». К примеру, моя сестра. Ну разве она может доверить свой заслуженный радикулит братцу, которого она еще в пеленках носила! Жена (но лед все-таки тронулся) — уж она-то знает, что за более чем четверть века совместной жизни за ее муженьком таких штучек не водилось! Но капля и камень долбит. Слишком много примеров, удостоверявших, что это есть!

Трудовая жизнь не располагает к поискам трансцендентальных истин и отрыву от земли, земных забот, земных представлений! Мой реализм — это инженерный подход к любым явлениям, какими бы они ни казались необъяснимыми. И если сейчас есть факты, которым я не могу дать материалистического объяснения, то это не значит, что они не будут объяснены позже. Другими, более подготовленными людьми, чем я.

Говорят, что гонение новизны — болезнь, присущая человеку. Меня она обошла стороной, но досталась очень многим людям, которым мне приходилось доказывать необходимость пересмотреть сложившиеся консервативные представления о возможностях человеческого организма. Возможностях скрытых, неиспользуемых и, что самое печальное, упорно отвергаемых большинством представителей науки.

Я не врач, и мое знакомство с физиологией человека и болезнями в начале «месмерических» экспериментов было на уровне средней школы, журнала «Здоровье» и популярных, случайно читанных брошюрок.

Контингент больных людей, которым я старался помочь (правда, не всегда и не всем успешно, о чем я скажу позже), был, что называется, самый разношерстный, случайный. Это были мои знакомые, знакомые моих знакомых и просто случайно 'встреченные незнакомые люди, часто видевшие меня в первый и последний раз.

Самым приятным для меня и необходимым для чистоты эксперимента было общение с людьми, не только не верящими в чудеса и чудесные исцеления, но даже никогда не слышавшими о месмеризме, йоге и механизмах внушения и самовнушения. Всегда настораживали больные, нашпигованные теософической или йоговской литературой, полной мыслей и советов не самого лучшего качества. Такие люди обычно стараются скорее заявить о своей вере в успех, о своей «идеологической» подготовленности.