Джон Перкинс - Психонавигация. Путешествия во времени

С раннего утра и до позднего вечера в Эль-Милагро почти не было взрослых. В деревне оставались только несколько женщин. Жена Теофило, Марта, помогала в школе и пекла хлеб в пекарне по соседству.

Затем она обменивала хлеб в деревенском «магазине» — комнате в одном из домов на площади. Еще одна женщина, Юджиния, проводила день в магазине, хотя я не понимал, зачем держать магазин открытым, когда в деревне почти никого нет.

Все остальные жители вставали ни свет ни заря и отправлялись в лес. Некоторые собирали фрукты. Другие добывали мед. Большинство пасли скот и возделывали огороды, разбитые на маленьких участках, расчищенных от джунглей подсечно-огневым способом. В воздухе пахло дымом.

Как и сказал Теофило, вся торговля проходила в форме натурального обмена, и жители деревни почти никогда не держали в руках денег. Я въехал в дом рядом с жилищем Теофило. Он выходил на площадь, но заднюю его часть, нависающую над джунглями, подпирали восьмифутовые сваи. Боковые стены были общими с соседями. На стенах, как внутри, так и снаружи, росли лишайники.

Я занес свой рюкзак и спальный мешок в единственную комнату. Так как в доме не было окон, а Эль-Милагро от ближайшей линии электропередачи отделяло значительное расстояние, единственным источником света днем были дверь и дыра в полу в задней части дома. После более тщательного осмотра стало понятно, что пол недоделан. Доски просто заканчивались примерно за шесть футов до задней стены. Посмотрев вниз, я увидел зеленую гниль, в которой в поисках личинок рылись свиньи. Дальше были только джунгли.

Я заплатил Теофило немного денег за пищу. Их с Мартой дом был одним из лучших в Эль-Милагро, двухэтажный, и поэтому у них иногда оставались дети тех крестьян, которым приходилось ночевать в джунглях или в другом поселении. У Теофило были дети — сын и дочь.

Первый этаж состоял из отдельной комнаты с тремя деревянными стульями, скамьей и тремя кроватями. Второй этаж разделен на две комнаты бамбуковой перегородкой. Одна комната использовалась как столовая, другая — как кухня.

Жители джунглей, если в их домах есть второй этаж, предпочитают располагать кухни там, потому что готовят на открытом каменном очаге, и дым должен уходить через дыру в потолке. В задней стене, то есть той, которая обращена к джунглям, имелась дверь, за которой не было никакой лестницы, — она просто вела в пустоту. Дверь использовалась для вентиляции и освещения. Кроме того, из нее открывался лучший вид на джунгли. Через дверной проем я мог видеть зеленые покатые сопки, просторы тропического леса, стайки птиц и яркое лазурное небо, которое часто затягивали тучи, и мог слышать звуки тропического леса: крики попугаев, визг макак, стук дождя по листьям, гром и иногда по ночам отдаленный рык ягуара.

Вода поступала по бамбуковой трубе из источника на вершине близлежащей сопки. Она наливалась в каменный резервуар около общественных туалетов, которые, несомненно, были самыми современными в этой части страны. Построенные «Союзом Ради Прогресса» одновременно со школой, они состояли из четырех бетонных кабинок. В полу каждой была дыра. Внизу поток, берущий начало на вершине сопки, смывал нечистоты и нес их в реку к востоку от поселения. Хотя в кабинках не было дверей, они выходили на джунгли, что в какой-то степени давало возможность уединиться.

Мои попытки убедить крестьян создать учреждение для сбережения денег были, пожалуй, самым смешным из всего, что когда-либо происходило с жителями Эль-Милагро. Однако такова была моя работа, и я чувствовал, что обязан ее выполнять. Вопреки здравому смыслу я проводил вечера, разговаривая с людьми, когда они возвращались из джунглей. Мои выступления были бесконечным поводом для веселья.

Теофило был добросердечным человеком. Однажды утром после завтрака он взял меня за локоть и повел в сторону школы.

— Мы, жители джунглей, понимаем, что природа никогда не ошибается, — сказал он мне по пути, — мы научились этому у шуаров. Все, что мы делаем, приводит к какому-то результату. Возможно, не к тому результату, на который надеялись, но, тем не менее, к результату.

Мы вошли в школьную комнату и сели за один из деревянных столов.

— Твои разговоры о кооперативах приносят пользу. Благодаря им люди узнают много нового. Запомни мои слова: в Эль-Милагро никогда не будет сберегательного и кредитного кооператива. Но тебя это не касается. Ты не потерпел неудачу.

Я посмотрел на него. Я понимал, что он, должно быть, был крайне разочарован, когда вместо агронома появился я. Он жил в суровых условиях, но все же был добрым и отзывчивым. Где он научился такому отношению к жизни? Я почувствовал себя не в своей тарелке. Что я здесь делал? Как мог подумать, что у меня есть что-то, что я мог бы предложить этим людям?