Так в добрый путь, благосклонный читатель, — страницы этой книги откроют Вам необычайный и потрясающий душу мир суровой и мужественной Тайны Великой Мистерии Мироздания.
Д.Н.Попов
Фалес Аргивянин — Эмпедоклу,
сыну Милеса Афинянина, —
о Премудрости Великого галилейского
Учителя — радоваться!
Слушай, друг мой, внимательно, ибо вот — никогда быль более странная, более таинственная не тревожила ухо смертного. Быль, говорю я, Фалес Аргивянин, а не легенда!
Когда Маяк Вечности увенчал своим светлым лучом моё чело как знак высшего Посвящения [1]Фиванского Святилища [2], я, Фалес Аргивянин, и Клодий Македонянин, удостоившийся той же степени, приняли из рук Великого Иерофанта [3]питьё Кубка Жизни, и он послал нас в тайное убежище к Сыну Мудрости [4]— Гераклиту, коего людская молва нарекла Тёмным, ибо люди не понимали ни его, ни его Учения [5].
Сколько протекло лет, пока мы впитывали его Мудрость, сколько раз покидали убежище, чтобы нести людям положенные крохи знания, и вновь возвращались обратно, — нет надобности считать.
В одно из таких воплощений, когда я был в мире под личностью философа-стоика, я нашёл тебя, друг Эмпедокл [6], около мудрого Сократа и завязал покрепче те нити, кои связывали нас [7]от времён почившего под волнами океана Города Золотых Врат [8].
Однажды мудрый Учитель призвал нас к себе и сказал:
— Идите в мир — приветствовать от моего имени Нового нашего Учителя, грядущего в мир. Я не скажу вам, где вы Его найдёте. Ваша собственная Мудрость да будет вам указующим перстом…
— Но если этот Учитель столь велик, — сказал Клодий Македонянин, — то почему ты сам, Мудрый, не выйдешь навстречу Ему?
— А потому, — отвечал нам Гераклит, — что я знаю, кто Он. И вот — моё знание говорит мне, что я недостоин встречи с Ним. А вы Его не знаете, знаете только от меня, что Он — Великий Учитель, и ничего больше. Только слепые могут безнаказанно глядеть на Солнце…
Я в ту пору умел ещё повиноваться и молча вышел с Клодием. На другой день верблюды уносили нас к северу, к Святилищу черноликой Иштар [9]. Там последние чёрные жрецы, молчаливые, как камни пустыни, направили нас к Великому Центру, к тому, чьё имя — Молчание [10], счёт годам которого утерян планетным календарём и чьё назначение — ждать конца, дабы быть последним могильщиком Земли. Когда мы с Клодием простёрлись перед ним во прах, он ласково поднял нас и сказал:
— Дети! Я видел Его, когда Он был младенцем. Я поклонился Ему [11]. Если сын мой Гераклит послал вас к Нему — идите. Ныне Он уже сеет семя. Но помните, дети, когда вы найдёте Его — вы потеряете всё…
Больше ничего не сказал нам сын Звезды Утренней [12], чьё имя — Молчание, чьё бытие — тайна, чьё назначение быть восприемником и могильщиком Земли, чьё наименование — жрец Неизреченного [13].
Ничего не сказал он, только указал нам рукою на север. Снова затерялись мы в пустыне. Ни слова не говорили мы, только ловили знакомые нам магнитные токи Мудрости. Мы не боялись «потерять всё», ибо умели повиноваться…
И вот достигли мы Палестины, откуда, казалось нам, исходили токи Мудрости, так странно перемешанные с отвратительными флюидами народа — служителя Лунной силы [14]. Мы задыхались в густоте атмосферы храмов, где царили ложная мудрость, лицемерие и жестокость. Мы говорили со жрецами — хитрыми, богатыми людьми, мы спрашивали их — нет ли между ними Мудрых Учителей. Случалось — нам указывали на таких, но, увы, — мы находили людей ещё более лживых и более глупых, чем толпа, и ещё более жестоких.
Народ — простой народ, забитый и одураченный жрецами, — охотно делился с нами своими преданиями, полными суеверия и искажения. Но я, Фалес Аргивянин, и Клодий Македонянин слышали здесь отзвуки великих сказаний Красной Расы [15], преломлённые в научных призмах солнечной Халдеи [16], исковерканные диким невежеством иудейских жрецов — жалкого наследия ренегата и безумца Хозарсифа [17]. Народ этот ждал Учителя, — но Учителя в пурпуре и бронзе, долженствовавшего, по его мнению, отдать мир под главенство алчных жрецов. Ничего не знал он об уже пришедшем Учителе.
Но вот однажды услышали мы от одного знатного иудея, родившегося и прожившего почти всю жизнь в Афинах, такую речь:
— Я, Никодим, могу указать вам, философы, на одного странного человека. Живёт он в пещере на берегу Иордана. Подите к нему и задайте нужные вам вопросы. Он гол и нищ, ученики его дики видом и нелюдимы. Имя ему Иоанн. Идите скорее, а то я слышал, будто отдано приказание заточить его под стражу за непрестанные нападки на жрецов и даже на самого царя. Однако, философы, — с улыбкой прибавил Никодим, — едва ли вы найдёте в нём нужное… Но почему же вам, Мудрым, не познакомиться с тем, кого наш народ называет пророком?
Читать дальше