Тайша Абеляр: Магический переход. Путь женщины-воина

Некоторые из моих излюбленных веток были толстыми и без сучков. Я часто лежала на них, глядя вниз. Положив голову на небольшую подушечку, которую л везде носила с собой, я обнимала ветку руками и ногами, оставаясь при этом в неустойчивом, но очень приятном положении. Конечно же, я всегда следила за тем, чтобы вокруг талии у меня была повязана веревка, надежно зацепленная за одну из верхних веток, на тот случай, если я потеряю равновесие или усну.

Чувства, которые я питала по отношению к деревьям, невозможно описать. Я была уверена, что проникаюсь их настроениями, знаю точно их возраст, привычки и ощущения. Я научилась общаться с деревьями с помощью импульсов, которые исходили изнутри моего тела. Часто наше общение начиналось с пробуждения во мне искренней симпатии, приближающейся по глубине к той, которую я чувствовала по отношению к Манфреду. Эта симпатия всегда появлялась во мне неожиданно и непринужденно. Тогда я начинала чувствовать их корни, уходящие в землю. Я знала, хотят ли они пить и какие корни достигают подземных источников влаги. Я могла сказать, что значит протягивать ветви навстречу свету, ожидать восхода солнца, намереваться увидеть его, чувствовать тепло, холод и бурю с громом и молнией. Я узнала, что значит никогда в жизни не сходить с одного места. Что значит молчать, ощущать через кору и впитывать свет листьями. Я вне всяких сомнений знала, что деревья могут страдать и что, как только общение с ними наладилось, они изливают на человека свою ласку и нежность.

Сидя на толстой ветке и прижимаясь спиной к стволу дерева, я занималась вспоминанием, которое приобрело теперь всецело иное качество. Я могла припомнить мельчайшие подробности своих прошлых переживаний, не боясь оказаться в плену у отвлекающих эмоций. Я могла громко смеяться над тем, что раньше было очень болезненным для меня. Я обнаружила, что никакие воспоминания не вызывают во мне чувства жалости к себе. Теперь я видела все в ином свете, не как закомплексованная городская жительница, которой я когда-то была, а как свободная и беззаботная живущая на дереве, которой я стала.

Однажды вечером, когда мы ели плов, который я приготовила из кролика, Эмилито удивил меня тем, что завязал очень оживленный разговор. Он попросил меня не уходить после ужина, потому что у него было что мне сказать. Это было столь на него не похоже, что я просто сгорала от нетерпения. Ведь я многие месяцы общалась преимущественно с деревьями и птицами. Я готовила себя к тому, что услышу что-то грандиозное.

— Прошло уже больше шести месяцев, как ты стала живущей на деревьях, — начал он. — Пришло время посмотреть, чему ты за это время научилась. Пошли в дом. У меня есть что тебе показать.

— Что ты собираешься мне показать, Эмилито? спросила я, вспомнив о том дне, когда он хотел что-то показать мне в своей комнате, но я отказалась последовать за ним.

Имя «Эмилито» больше всего подходило ему теперь. Он стал для меня самым дорогим существом, точно как Манфред. В ходе одного из самых возвышенных озарений, которые посетили меня, когда я сидела на ветвях высокого дерева, я поняла, что Эмилито вовсе не человек. Был ли он когдато человеком, а потом стер в себе все человеческое с помощью вспоминания, я могла только догадываться. Его не-человечность была тем барьером, который становился на пути каждого, кто хотел поговорить с ним по душам. Ни один обычный человек не мог понять, что у Эмилито на уме, о чем он думает и что чувствует. Но если он того хотел, он мог войти во внутренний мир любого и разделить его настроения и мысли. Его не-человечность была тем, что я почувствовала еще тогда, когда впервые встретилась с ним возле кухни. Теперь меня не смущало его присутствие, и, хотя этот барьер еще разделял нас, я искренне восхищалась его совершенством.

Я спросила Эмилито снова, поскольку в первый раз он не ответил мне, что он собирается показать.

— Я хочу показать тебе нечто непревзойденной важности, — сказал он. — Но то, как ты увидишь его, зависит всецело от тебя. Все сводится к тому, смогла ли ты обрести молчание и гармоничность, присущие деревьям.

Мы быстро прошли через темный внутренний дворик в дом. Я проследовала за ним через холл к двери в его комнату. Мое беспокойство удвоилось, когда я увидела, что он надолго остановился перед ней для того, чтобы глубоко подышать, словно готовя себя к тому, что должно произойти.

— Порядок, давай войдем, — сказал он и легонько потянул меня за рукав. — Одно предостережение. Находясь в комнате, не смотри ни на что пристально. Гляди на все что угодно, но не присматривайся, скользи по всему поверхностными взглядами.