Зор Алеф - БЫТЬ

Добрый или болезненный урожай собирается нами в зависимости от того, какова большая часть кармических зерен, прорастающих на ниве души, и каков характер каждого зерна. Наши высшие и лучшие проявления, равно как и допущенные ошибки, часто кажутся нам самим незначительными; но придет день и, может быть, благодаря, только одному «незначительному» или «незамеченному» благу мы будем оправданы на Суде Осириса.

Раскаяние и искупление

Существует только один выход, один путь, ве­дущий прочь из греха и его болезненных последствий: раскаяние, а через него – искуп­ление.

Если сам акт греха можно символически назвать «делом дьявола», то раскаяние будет той силой, которую Бог поместил в наше сердце и противопоставил дьяволу.

Раскаяние, повторим, есть акт доброй воли и предмет совместной внутренней работы Духа и Сердца, это та самая символическая мотыга, которой земледелец пропалывает и очищает свою кармическую ниву.

От гнетущей и неосознаваемой душевной муки – до безмолвного понимания совершенной ошибки; от горького сожаления о содеянном – до радостного, почти экстатического озарения – подлинному раскаянию присуща вся амплитуда состояний души.

Осознанное Раскаяние является духовным качеством души и всегда проявляется через сердечный центр (в каббалистической традиции – Peshad ). Важнейшей внутренней составляющей раскания является так называемая «искренность сердца», когда кающийся не думает более о возможной оценке окружающих и когда он преодолевает извечный человеческий страх – страх предстать обнаженным перед самим собой, Вечностью и ближними.

Целительной кульминацией, естественным разрешением всякого акта покаяния будет Исповедь, совершаемая либо в присутствии духовно компетентного лица, либо в присутствии тех, кому мы причинили боль, либо – перед лицом самого Бога.

Существующая в официальной церкви система исповеди и отпущения греха не соответствует духовному идеалу этого воистину «Великого Делания». Отпущение грехов часто облекается в форму юридической сделки с Богом посредством ловкого «нотариуса» – священника, лич­ным духовным качествам которого не придается никакого значения.

Человек должен придти к раскаянию сам, мучи­тельно выносив его в сердце, и уже затем – принести этот созрев­ший плод своему наставнику или другу, к которому кающийся испытывает глубокое доверие.

Только ис­тинный Мудрец, только Священник от Духа способен опреде­лить степень человеческого раскаяния и, в редких случаях, про­изнести: «Ступай с миром, прощаются тебе грехи твои».

В том случае, когда кающийся приносит свою исповедь духовно близкому Человеку или кому-то, кто «просто» оказался рядом в минуту боли, пусть принимающий Исповедь помнит, что этот момент может определить всю дальнейшую жизнь кающегося. Пусть он исполнится благовейного и сострадательного внимания и склонит голову перед лицом Человеческой Боли. Путь он найдет немногие слова утешения, и пусть произносимые слова будут рождены в искренности его сердца.

Часто ли задумывались священники, превращающие Исповедь в скучную и механичную процедуру, к чему обязы­вает их сам акт духовного доверия кающегося? Многие ли из них осознают, что недостойный исповедник способен внушить кающемуся отвращение не только к религии, но к самому акту духовного доверия и самораскрытия? Увы, ко мне приходили слишком многие, чье робкое, только проклюнувшееся стремление раскаяться было сокрушено на первой же исповеди.

Экзотерическая форма исповеди – исповедь пе­ред имеющим духовный авторитет лицом – имеет свое отражение и в эзотерической Мудрости.

Подобно тому, как согрешивший приносит свое раскаяние ближнему или священнику, так духовный уче­ник исповедуется у своего Учителя или приносит свое покаяние непосредственно «к Престолу Создателя».

Учение о целительном раскрытии сердца и самостоятельной Исповеди подробно изложено в книге «Воззвание к Свету. Семнадцать практик самостоятельного духовного лечения» [148] См. раздел «Исповедь омытого сердца». .

Вот, например, форма исповеди Посвященных, предложен­ная средневековым магом Агриппом Неттесгеймским:

«Исповедую всемогущему Богу неба и земли, ви­димых и невидимых, и всем святым ангелам Его и всем тварям на небесах и на земле, перед святым алтарем Твоим и Твоим величеством, что из грехов я зачат и в грехах, как дикий буйвол, вращался. Исповедую Тебе, святейший Отец, все прегрешения мои, так как я со­грешил в гордости настолько сердца, насколько глаза, в пустой славе, в изяществе ума моего, зависти, нена­висти, в жадности как к почестям, так и к деньгам, в алчности, в винных излишествах, пьянстве, в интригах и словах. (…)