Николай Непомнящий: Величайшие загадки аномальных явлений

В случае с семьей С** подобной «фокусной персоной» стал один из старших детей, который никак не мог примириться с тем, что мама теперь больше всех любит малыша, и потому завидовал ему. Подобная зависть «способна двигать горами», причиняя немало несчастий другим. В этой истории вся она выплеснулась на ребенка, беззаботно игравшего новенькой машинкой.

Порой страдания человеческой души бывают так велики, что, возможно, им под силу даже влиять на законы физики. Это приводит к трагическим, но чаще гротескным «психофизическим» явлениям. Хюсман и Шривер приводят в пример историю, приключившуюся в одном загородном доме, где нервное напряжение в семье достигло такой силы, что внезапно, под громкий треск, с петель сорвалась дверь, ведущая с веранды в сад, и отлетела на самую верхушку росшего рядом дерева.

Американские физики Ричард Д. Мэттак и Эван X. Уокер вознамерились даже дать теоретическое объяснение феномену психокинеза. По их мнению, наша душа и впрямь способна мобилизовать свои силы так, что предметы, окружающие человека, придут в движение. Энергию, необходимую для этого, она черпает опять же вокруг себя, преобразуя другие ее формы (например, тепловую и потенциальную) в кинетическую. Возникающий вектор силы сшибает со своих насиженных мест предметы.

Поясним, как работает этот «аккумулятор призраков». Представьте, что в комнате стоит громоздкий, тяжелый шкаф. Если температура воздуха возле него понизится всего на одну десятую градуса, то этой перемены — точнее, добытой энергии — хватит, чтобы сдвинуть шкаф с места. Недаром во многих историях про полтергейст, подчеркивают Хюсман и Шривер, все начинается с того, что на людей, находящихся в комнате, внезапно повеет холодком — «холодным дуновением нездешнего мира». Лишь после этого знака — этого энергетического перепада — начинается всякая чертовщина. Впрочем, все это лишь гипотезы. На самом деле ученые до сих пор не могут объяснить, что это за вид психической энергии и как она может быть связана с физической реальностью.

И все же Хюсман и Шривер считают, что, изучив столько всяких историй про феномены, они вправе отметить некоторые открывшиеся им закономерности.

* Чаще всего подобные загадочные события происходят в ноябре; чуть меньше призраки безумствуют в «месяце белых ночей» — июне.

* Полтергейст злобен, но не кровожаден. Это — «вихрь», готовый отобрать у своих жертв все, кроме жизни. Порой незримая сила разбивает или выжигает дома и квартиры, оставляя перепуганным владельцам лишь пепелища или руины, но ее козни лишь наказывают их, но никогда не казнят. Сколько бы ни летали по комнате ножи, они ни в кого не вонзятся; сколько бы ни рушились шкафы, полки, люстры, они никого не прибьют. Этой злой силе как будто довольно устроенного ею спектакля и того просветляющего катарсиса, что невольно испытают зрители (и участники) этой трагедии.

* Против полтергейста бессильна даже церковь. Священники, призванные на помощь, напрасно читали молитвы, крестили стены нечестивого дома или изгоняли дьявола, таившегося в жилище. Их речи и жесты помогали лишь в одном случае из двадцати пяти. Их радению явно недоставало энергетики. Парапсихологи в подобных историях чаще умели положить конец беспричинным безумствам. Как только им удавалось вычислить «фокусную персону», крушившую свой дом, «аки Давид филистимлян», как только они начинали спокойно беседовать с ней, давая ей возможность наконец высказать наболевшее, так тут же, словно по мановению волшебной палочки, стихал самый неистовый полтергейст.

В 1987 году сотрудники знаменитого Института Гэллапа, проведя опрос в шестнадцати странах Европы и Северной Америки, выяснили, что по меньшей мере каждый десятый взрослый житель этих стран видел хотя бы однажды призрак умершего человека.

Классическая страна привидений — Англия, где многие средневековые замки буквально «стоят на крови». Тела жертв, когда‑то предательски убитых здесь, давно истлели. Их души все еще назойливо тычутся в полутьму жутковатых коридоров, своими бледными, водянистыми абрисами пугая любопытных потомков. «Однажды вечером — к этому вечеру ничто меня не подводило и не подготовляло — я ощутила такое же холодное дыхание, каким повеяло на меня в ночь моего приезда… Еще мгновение — и без свечи мне стало видно, что на лестнице кто-то стоит… Призрак был на этот раз совершенно живой — омерзительное и опасное существо» (пер. Н. Дарузес).